Боевые стрельбы и «большие» учения проходили на Добровольском полигоне в Литве. Дороги вокруг полигона были разбиты тяжелой техникой. Выезд в район стрельб сам по себе являлся тяжелым испытанием (особенно в дождь), хорошей тренировкой для водителей и боевых расчетов, которые вытаскивали технику из грязи. В ясную погоду дорога была пронизана застывшими колеями и затвердевшими волнами грязи. Изредка рытвины засыпали битым кирпичом, который добывали из развалин хуторов и усадеб Восточной Пруссии, расположенных невдалеке. Такой ремонт был мало эффективен, так как битый кирпич осенью затягивался в липкую грязь дороги и бесследно исчезал. Говорят, что после развала СССР и образования независимой Литвы, литовцы потребовали материальную компенсацию за нарушенную экологию в этом районе.
Когда мы проезжали мимо бывших немецких хуторов, я мог наблюдать неприглядный, неустроенный быт наших переселенцев. Они приехали сразу после войны на место выселенных немцев. Хозяйство вели новые жители так, как привыкли у себя дома, да и денег, как всегда, не хватало. Около кирпичных, добротных хозяйственных помещений и коровников, на бетонных площадках - везде мы видели кучи навоза и грязи, бочки, ломанные ящики.
Несколько раз мы заходили на хутора и даже в дома, для того, чтобы попросить воды или уточнить местоположение колонны. Внутреннее убранство смотрелось удручающе. Если на веранде текла крыша, то вместо её ремонта под струйку воды просто подставляли таз. Трещины на стене или разводы от воды маскировали красочным предвыборным плакатом. Новые хозяева, очевидно, чувствовали себя временно проживающими. Или они так привыкли жить у себя дома? Дренажная система во время боевых действий подверглась разрушению, на полях во время дождей стояла вода. Говорили, что схема дренажной системы, созданной немцами, утеряна и восстановить её невозможно.
Как я уже отмечал, убогий быт жителей разительно контрастировал с добротностью хуторов, построенных когда-то немцами. Сады стояли неухоженные, но продолжали плодоносить. Летом мы во время маневров набирали целые пилотки вишен и яблок.
Добровольский полигон, точнее его часть, предназначенная для боевых стрельб, представляла собой холмистую местность, оборудованную мишенной обстановкой. Мишенями служили деревянные танки, которые передвигались с помощью тросов специальным лебёдками. Орудия располагались на огневых позициях. На дальности 2500-2000 метров показывались медленно ползущие макеты танков. Орудийным расчётам выдавалось по семь снарядов. Необходимо по нормативам поразить мишени на рубеже свыше 200 метров, где мишени останавливались. Пять попаданий - отлично, четыре попадания - хорошо, два - удовлетворительно. Впрочем, я мог нормы и подзабыть.
Наводчик второго орудия Трушников начинал огонь с 1200-1500 метров. У него был хороший глаз, а терпения не хватало. Макеты он прошивал на большой дальности на «хорошо» и «отлично». Наводчик нашего орудия Доскалюк подпускал «танки» на 300-500 метров и только тогда открывал стрельбу. Попадание с такой дальности почти гарантировано, но расчёту приходилось шевелиться, чтобы успеть выпустить все снаряды до остановки танков. Какой метод более рациональный на войне, трудно сказать. Раньше начнёшь стрельбу - раньше себя обнаружишь, да и попасть труднее. Подпустишь танки близко, нервы могут не выдержать: танк на войне не деревянный, ревёт и стреляет.
Свободное копирование
