Солдат Советской Армии - 1

       23. СОЛДАТ СОВЕТСКОЙ АРМИИ

Жизнь в полку шла размеренно, если не считать учений и хозяйственных работ. Каждый учебный день, как две капли воды, похож на другой. Утром наш крепкий сон прерывал садистский крик дневального: «Подъем!» Дневальные дежурили всю ночь в коридоре у тумбочки, при входе с лестницы на этаж. За несколько секунд до того я сквозь сон слышал звук трубы, играющей знакомую мелодию подъема. Моя койка как раз у окна, под которым трубил трубач. Солдаты вскакивали, на босую ногу надевали сапоги и в трусах или кальсонах (смотря по времени года), бежали в туалет. В спальне стоял густой, тяжелый запах: в 15 метровой комнате в два этажа спал целый взвод – 10- 12 человек. Комнату проветривали, хотя долго держать открытыми окна не разрешали. Сразу после подъема батарея бежала на физзарядку.

После возвращения с зарядки до построения на утреннюю поверку отводилось всего полчаса. За это время нужно умыться, побриться (мне было удобно: я еще не брился), почистить сапоги, застелить постель, одеться, намотать портянки и одеть снова сапоги. Застелить койку оказалось очень непросто. Хорошо, правильно застелить койку, можно только правильно взбив матрац, что в принципе сделать невозможно, если вместо сена в матраце находилась одна труха. Взбив матрац, необходимо выровнять его поверхность. По краям сделать рубчик, так, чтобы застеленная койка выглядела, как большой синий кирпич с ровными острыми краями (одеяла были синего цвета.)

После зарядки, умывания и чистки сапог, по команде старшины весь личный состав взвода выстраивался в коридоре в одну шеренгу. Сержанты проверяли чистоту сапог, особенно, задники. Смотрели, хорошо ли почищены пуговицы на гимнастерке, пришит ли свежий подворотничок к вороту гимнастерки. Неоднократно солдат гоняли в умывальник мыть сапоги и чистить их до блеска бархоткой. Пришивать новый подворотничок и чистить до блеска пуговицы щеточкой на специальной пластмассовой трафаретке с помощью белой жидкости, растворявшей окись, нужно было накануне вечером. Придирчиво проверялось качество застилки постелей. Плохо застеленные несколько раз заставляли перестилать. Для непонятливых устраивались отдельные тренировки в часы отдыха.

После построения взвод вели на чистку оружия или противохимическую подготовку - «хим-дым». На «хим-дыме» мы на время, по секундомеру, одевали и снимали противогазы. Старослужащие обычно отсоединяли трубки внутри противогаза и дышали не через фильтр, а напрямую. Сержанты строго за ними следили и вставляли трубки на свои места.

Физзарядка, о которой я писал ранее, иногда оказывалась очень неприятным делом. Даже не сама зарядка, а получасовая пробежка по городу после окончания упражнений. Бегали мы голые по пояс или в нижних рубашках и в дождь, и в снег, и в мороз. В случае, когда кто-то был не совсем здоров, разрешалось бежать в гимнастерке, но позади группы. Отдельно от строя, чтобы не портить картину. Иногда бегали в противогазах. Особенно неприятно было бегать осенью. На улице еще совсем темно, под ногами ничего не видно. Топали по грязи и лужам, забрызгивая друг друга. После такой пробежки нужно опять чистить форму и сапоги.

По окончании построения наступало время завтрака. Под столовую был отведен весь нижний этаж нашей четырехэтажной казармы. В обеденном зале одновременно помещалось человек 300-500. За длинными, покрытыми клеенками деревянными столами сидело по 6 солдат с каждой стороны. На завтрак давали порцию черного хлеба: два-три куска, порцию селедки и порцию каши: пшенной, перловки или гречки. А также два обязательных куска сахара. Разговоры за столом начинали "старики", подсчитывая, сколько километров селедки и кусков сахара им осталось съесть до демобилизации. Сержанты требовали молчания, отдавая команду: «Встать! Сесть! Прекратить разговорчики!» Кашу и суп подавали на весь стол в алюминиевых бочонках, хлеб и сахар приносили на подносах, на каждом столе лежал черпак, и стояла стопка мисок. Чай пили каждый из своей кружки, чай часто имел привкус тряпок, которыми мыли котлы. Ножей и вилок не было.

Начинался трудовой день. Если не предполагалось хозяйственных работ по погрузке-разгрузке и нарядов в караул или на кухню, то этот день был учебным. Занятия проходили по заранее вывешенному на доске расписанию. Занятия по строевой подготовке проходили на полковом плацу. В течение часа, а то и двух, взвод топал по асфальту, учились высоко поднимать и твердо ставить ногу, тянуть носок. Учились отдавать честь, поворачиваться "налево-направо", на ходу и на месте. Отрабатывали оружейные приемы. Как ни странно, я эту премудрость быстро усвоил и в дальнейшем считался отличным строевиком. Даже имел благодарности на инспекторских проверках.

Уже после своей демобилизации из армии, я как-то раз взялся перечитывать повесть Куприна «Поединок». Повесть вышла в свет в 1905 году, а первые главы были написаны в 1902 году. С первых же страниц повести описание службы и учебы солдат напомнило мне мою службу, занятия. Вот эти картинки: «…По всему плацу солдаты стояли вразброс: около тополей, окаймлявших шоссе, около гимнастических машин, возле дверей ротной школы, у прицельных станков. Все это были воображаемые посты, как, например, пост у порохового погреба, у знамени, в караульном доме, у денежного ящика. Между ними ходили разводящие и ставили часовых; производилась смена караулов; унтер-офицеры проверяли посты и испытывали познания своих солдат, стараясь то хитростью выманить у часового его винтовку, то заставить его сойти с места, то всучить ему на сохранение какую-нибудь вещь, большей частью собственную фуражку. Старослуживые, тверже знавшие эту игрушечную казуистику, отвечали в таких случаях преувеличенно суровым тоном: «Отходи! Не имею полного права никому отдавать ружье, кроме как получу приказание от самого государя императора». Но молодые путались. Они еще не умели отделять шутки, примера от настоящих требований службы и впадали то в одну, то в другую крайность.

«Хлебников! Дьявол косорукий!» – кричал маленький, круглый и шустрый ефрейтор, и в голосе его слышалось начальственное страдание. –«Я ж тебя учил-учил, дурня! Ты же чье сейчас приказание выполнил? Арестованного? А чтоб тебя!.. Отвечай, для чего ты поставлен на пост?

В третьем взводе произошло серьезное замешательство. Молодой солдат Мухамеджинов, татарин, едва понимавший и говоривший по-русски, окончательно был сбит с толку подвохами своего начальства – настоящего и воображаемого. Он вдруг рассвирепел, взял ружье на руку и на все убеждения и приказания отвечал одним решительным словом: «З-заколу! «Да постой…дурак ты…» - уговаривал его унтер-офицер Бобылев.- «Ведь я кто? Я же твой караульный начальник, стало быть…» «Заколу!» - кричал татарин испуганно и злобно и с глазами, налившимися кровью, нервно совал штыком во всякого, кто к нему приближался…»

У нас всё было очень похоже. Армейские традиции, видать, сохранились, хотя прошло более пятидесяти лет, и произошла смена общественного строя. Может быть, это и хорошо…

Кстати, договориться с молодыми солдатами из Средней Азии, стоящими на посту, было практически невозможно, в отличие от «стариков», и русскоговорящих солдат. Раз в уставе написано, что на пятьдесят метров к посту нельзя подходить, то объяснить им, что соблюдение этого правила днем, в расположении части – просто глупость, было невозможно: «З-застрелу!» - кричали бдительные часовые, и нам приходилось делать большой крюк, чтобы обойти пост и пройти в нужное место.