Поползли слухи о новом приезде в Академгородок Хрущева. В каждом институте что-то готовили к показу. В Институте Геологии и геофизики была развернута выставка достижений СО АН, хотя за пару лет работы особых достижений быть не могло. А если они и были, то вероятно, были результатом прошлой деятельности ученых. Но все понимали, что нужно показать, что на Академгородок не зря тратятся деньги. Уже есть, что показать, а в будущем достижения будут еще больше. Кроме того, было видно невооруженным глазом, как прихорашивался Академгородок и прибирались лаборатории.
Незадолго до приезда Хрущева в Академгородок на бюро Советского райкома партии Христиановичу был объявлен строгий выговор за моральное разложение с занесением в учетную карточку. В чём же оно заключалось?
Христианович был далеко не единственным академиком, который в Академгородке нашел новую жену. Например, и Юрий Николаевич Работнов, и Андрей Михайлович Будкер тоже создали в Академгородке новые семьи. Но "пострадал" только Христианович. И инциатором этого был академик М.А. Лаврентьев.
Правда, между собой говорили, что решающую роль в отстранении Христиановича сыграла Вера Евгеньевна Лаврентьева – баба Вера. Она почему-то ненавидела Софу, которая работала у САХа референтом (Христиановича за глаза многие называли САХом). Но так или иначе не Вера Евгеньевна обращалась в райком с требованием наказать САХа.
Несмотря на осуждение, Христианович с Софой не расстался. Грубое вмешательство в его личную жизнь только укрепило их чувства. Мне кажется, именно после партийного взыскания и снятия с поста заместителя председателя СО АН Христианович узаконил свои отношения с ней. Этим он вызвал наше уважение.
Наверное, все же, для Лаврентьева «моральные принципы» академика Христиановича были только удобным предлогом для «отмщения». Михаил Алексеевич совершенно не терпел возражений по тем вопросам, которые он считал для себя принципиальными и решенными. А тут Христианович, как считал Лаврентьев, посмел вторгнуться в то, что он считал своим личным делом.
Богдан Войцеховский был для него «священной коровой», на которую Христианович посягнул. Лаврентьев был уверен, что его любимый ученик Войцеховский неприкосновенен. Ради его спасения он готов был идти на всё. Христианович же «посмел» наказать Богдана за несчастный случай со смертельным исходом в его отделе, даже не посоветовавшись с Лаврентьевым. После этого для Лаврентьева Христианович стал лютым врагом, и он шел напролом, чтобы освободиться от него. Таков уж был наш "дед".
Личная жизнь Христиановича была лишь удобным предлогом, а Вера Евгеньевна поддержала его, преследуя при этом и свои «женские» интересы.
Снятие такого крупного ученого и человека №2 в Академгородке, одного из основателей СОАН, главного организатора строительства Академгородка было согласовано на всех уровнях – и в Академии наук СССР, и в Обкоме КПСС, и в Отделе науки ЦК КПСС, и лично с Хрущевым. В те времена такие вопросы обязательно санкционировались высшим руководством.
После возвращения Лаврентьева из загранкомандировки, когда он узнал о наказании Христиановичем Войцеховского у Лаврентьева с Христиановичем произошел практически полный разрыв.
Некоторые последующие детали стали известны из воспоминаний А.П. Филатова, который в те годы бы первым секретарем новосибирского горкома КПСС, а впоследствии был вторым, а потом и первым секретарем обкома КПСС.
«Более шести часов вместе с работниками ЦК КПСС мы пытались их «помирить», доказать Лаврентьеву, что «грехи» Христиановича не так серьезны, чтобы освобождать его от должности первого заместителя председателя Президиума СО АН. Но Лаврентьев категорично стоял на своем – или я или он».
Работники ЦК КПСС, о которых говорит Филатов, это комиссия ЦК КПСС во главе с заведующим отделом науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР Н.Казьминым, которые как раз в феврале 1961 г. проверяли работу партийной организации СО АН.
Казьмин представил в ЦК справку, из которой можно заключить, что он, в конечном итоге, встал на сторону Лаврентьева, хотя поначалу пытался нормализовать отношения между ним и Христиановичем. Вот, что изложено им в этой справке:
«За последнее время сложились ненормальные отношения между т.т. Лаврентьевым и Христиановичем. Тов. Лаврентьев М.А. ставит вопрос об освобождении т. Христиановича от обязанностей первого заместителя председателя Отделения и члена бюро Отделения. Обострение отношений между ними усилилось тем, что т. Христианович оставил свою прежнюю семью и сошелся со своим референтом. В поведении т. Христиановича С.А. имели место факты грубого, нетактичного отношения к руководящим работникам».
Как видите, у Христиановича уже «...имели место факты грубого, нетактичного от¬ношения к руководящим работникам». Кого он имел в виду, осталось за кадром, но, видимо, подразумевался при этом Войцеховский.
И грубое «сошелся со своим референтом» тоже попало в справку, хотя вначале партийные деятели считали это личным делом Христиановича, не очень серьезными «грехами».
В конечном итоге, указали и парткому СО АН на недостатки в его работе:
«Партком мало указывал т. Христиановичу С.А. на его недостатки, хотя он является членом парткома».
Эта фраза из справки вообще непонятна. По сути, здесь парткому инкриминируется то, что он не остановил Христиановича, когда тот наказал начальника отдела Войцеховского за грубое нарушение техники безопасности, повлекшее смерть двух сотрудников института.
Изменение позиции партийных органов наверняка связано с постановкой Лаврентьева вопроса, что называется, ребром: «Или я, или он!»
Я не один, и не два раза слышал от Михаила Алексеевича рассказы в узком кругу о том, как он решал различные вопросы:
– Вопрос перешел в «аграрную плоскость» – кто кого в землю закопает, – любил говорить он.
И теперь, после поддержки комиссии ЦК КПСС, вставшей, в конечном итоге, на сторону Лаврентьева, следующий шаг Лаврентьева уже был естественным – Христианович был отстранен от обязанностей заместителя председателя СО АН, был выведен из Президиума СО АН.
Было удивительно, что вплоть до 1965 года академик Христианович еще оставался директором Института теоретической и прикладной механики (ИТПМ). Дело в том, что Христианович развивал в Институте работы по ПГУ – парогазовым установкам. Это были крупнейшие работы в области электроэнергетики. Предполагалось поднять на порядок эффективность выработки электроэнергии. В институте были созданы огромные сложнейшие установки, в которые были вложены весьма большие средства.
В настоящее время парогазовая электроэнергетика в мире является приоритетной, а производство электроэнергии является экологически чистым (правда и в 1965 году, и, тем более, в 1961 году об экологии мало кто думал).
Поскольку работы института более не поддерживались руководством СОАН, дальнейшее развитие их было затруднено. Видимо, даже тормозилось. Развитие исследований требовало средств, а они выделялись более, чем скромно. В 1965-м году Сергей Алексеевич Христианович уехал в Москву, причина отъезда понятна, но повод остался неизвестным мне. Возможно, он просто устал. А, может быть, посчитал, что без него коллективу начнут выделять средства?
Вероятно, о причине его отъезда знали тогда его ближайшие сотрудники, но пока что никто из них ничего об этом не написал. Да и, вообще, как я смотрю, никто из тех, кто что-то знал, либо не оставил воспоминаний, любо предпочел сохранить официальную версию событий, весьма далёкую от истины. Я, естественно, говорю не только об этом случае.
Никаких важных должностей выдающийся ученый и крупнейший организатор научных исследований академик Сергей Алексеевич Христианович больше в своей жизни не занимал.
Интересно, что когда впоследствии в докладах упоминали о том, по чьей инициативе создавался Академгородок чаще всего произносили такие слова:: «... по инициативе Лаврентьева, Христиановича и Соболева». Редко, очень редко, вместо Христиановича, вставляли академика Трофимука, хотя он не был инициатором создания Академгородка. Но его одно время искусственно поднимали на щит. И тогда это звучало так: «...по инициативе Лаврентьева, Соболева, Трофимука». Сам Трофимук никогда не поправлял говоривших. Но это для меня звучало странно, – резало слух. Наверное, не для одного меня. Потом так говорить перестали.
А теперь имя академика Сергея Алексеевича Христиановича присвоили институту теоретической и прикладной механики. Справедливость восторжествовала. Жаль только, что его имя снова зазвучало уже после его смерти.
Я с ним был знаком, при встречах мы здоровались и пожимали друг другу руки, но говорить о делах мне с ним ни разу не довелось. Я тогда решал все вопросы на более низком уровне. А вот со многими ребятами из его института, его учениками, я был знаком. Некоторые из них работали в профсоюзных комиссиях Академгородка и были весьма активны.
Свободное копирование
