На другой день у меня была тяжёлая голова. Я не занимался и на три часа уходил в горы. Сувчинский много говорил с Пташкой о пении; у него сильный тенор и он сейчас в полосе увлечения пением. Он нашёл, что Пташка понимает это дело и, сверх того, имеет способность ясно объяснять приёмы.
На свадьбе дочки Кедрова, в русской церкви, Сувчинский встретил Глазунова, который подошёл к нему и тут же в церкви, пока поздравляли молодых, принялся ругать Асафьева за интриги, которые тот затевает в Консерватории. Сувчинский опешил и заявил, что, по его сведениям, как раз наоборот: Асафьев совсем отстранился от Консерватории и почти безвыездно сидит в Детском, занимаясь научными работами. Глазунов подхватил: «Вот-вот, заперся и оттуда, из подполья-то, и гадит, и гадит...». Сувчинский прибавил, что в это время из другого угла показался Метнер, а из третьего – Черепнин – и он обратился в бегство при виде этого склада старинных вещей.
Евразийство, по словам Сувчинского, вступило в новую фазу. Тот советский офицер Ланговой, которого я однажды встретил на евразийском собрании в Берлине и с которым беседовал о Мясковском, теперь очень выдвинулся в начальники контрразведки, и через него один из евразийцев, Арапов, получил разрешение легально поехать в Москву - поговорить. Сувчинский говорит, что Маркс отлично разработал, как надо свергнуть капитал, но в дальнейшей стройке многого не хватает: ни предначертаний Маркса, ни новых идей у советского правительства. И вот тут и должны на помощь прийти евразийцы. Пока же они могут пригодиться большевикам как некоторый передаточный пункт для сношений с заграницей, пункт, менее одиозный для заграницы, чем сами большевики. Во всяком случае, Арапов уже в Москве - очень любопытно, во что это выльется.
Вечером пришло письмо от Стравинского: вернувшись от меня, он нашёл телеграмму о кончине Дягилева. Очевидно, он тоже был сконфужен, что всё время бранил его. То же случилось в 1915 году, когда в Милане он всё время ругал Скрябина, а через месяц Скрябин умер; и я, вернувшись в Россию, получил от Стравинского письмо с сожалениями по поводу его кончины.
