1-10 декабря
После концерта я проводил время так: дважды обедал у Б.Верина, где совершенно необыкновенное внимание мне оказывал брат Владимир, заставлял играть ему «Похоронный марш» Шопена и не то в шутку, а то и серьёзно, предлагал женить на дочке самарской богачихи с состоянием в шестьдесят миллионов, не более и не менее. Был я у Обухова, который играл свои новые сочинения. Фительберг возмущался, Сувчинский покатывался со смеху, Кусевицкий делал вид, что что-то понимает, я говорил, что они имеют вертикальный интерес и никакого горизонтального, т.е. гармонии, скорее аккорды, интересны, но связи нет, мелодические линии наивны, а местами - о, ужас - пошло. Получил предложение играть в Саратове - с удовольствием, ибо раза два в зиму прокатиться очень приятно. Буду играть целый вечер один, и рад, что это будет как бы репетицией в провинции для клавирабенда в столице.
От неизвестной поклонницы Ванды Оссолинской получил пламенное послание за концерт (письмо кончалось: «прощайте, кудесник, любимец богов»). Но, конечно, главное внимание - Полина, особенно, когда она написала, что живёт только надеждой перевода в Петроград. Я решил обратиться к Гессен, но смущался, что с пустяками пристану к человеку, занятому чуть не государственными делами.
Как вдруг температура моя стала повышаться, допрыгалась до 39°, мне пришлось прилечь. Боясь, не тиф ли у меня (Борис Верин уже лежал с паратифом), я поспешил позвонить к Гессен, чтобы успеть сделать это дело до полной картины болезни. Гессен я сказал, что у меня к нему дело на тему о еврейском вопросе, а когда он несколько удивился, объяснил о переводе. Он спросил благодушно:
- Романтическая почва?
Я ответил:
- Нет, оперная. Она - Полина, как моя героиня, такая же рыжая, тонкая и глаза кошачьи. Как же мне о ней не заботиться?
Гессен очень любезно взялся переговорить с директором института Верховским и через день сообщил результат:
- Ваша Полина на каком курсе?
- На первом.
- Тогда безнадёжно. Верховский сказал, что если бы на третьем, тогда можно, а на первых двух такое переполнение, что даже думать нечего. И не потому, что она еврейка, а потому что все лаборатории прямо ломятся от учащихся.
Я поблагодарил и написал Полине о первой неудаче.
Свободное копирование
