7 ноября
Когда я сыграл романсы Сувчинскому, то он бросился мне на шею и стал целовать в совершенном восторге. Он бредит Ниной Кошиц («Кошкиц» как я её зову) и мечтает, чтоб она спела их на вечерах Современной музыки. Занятия с «Игроком» позаглохли, ибо Коутс имеет свой фурункул в носу и не показывается, а в театре заняты «Пророком». И только Ершов назначает мне отдельные свидания и с исправностью учит. Я репетирую с Поповой, Алчевским и Вольф-Израэль к своему камерному концерту; выписываю либретто для Боголюбова из «Игрока».
Был я у Бальмонта. Несколько человек гостей: чёрствый и знаменитый Сологуб, человек пять скромных поэтёнков и две хорошеньких декадентских девицы. Бальмонт мил, рыж, мёрз от холода, на плечах шарф одной из дев, интересовался моей музыкой, увлёкся (к большой моей радости) пятым «Сарказмом» и подарил свою книжку с надписью «Волшебнику звуков С.С. Прокофьеву, в высокий дар которого я верю». Я был этим очень горд. Вообще, я был крайне доволен его внимательным отношением ко мне. Это ведь - Олимп. А стихами его с Борисом Вериным мы увлекались непрестанно. Идя от Бальмонта, любовался звёздами. Наконец-то отдёрнулся облачный полог - и какая радость было увидеть и красавца Ориона, и красный Альдебаран, и красный Бетельгейзе, и чудный зеленовато-белый бриллиант Сириуса. Я смотрел на них новыми, открывшимися глазами, я узнавал их по заученным расположениям на звёздных картах - и будто какие-то нити связывали меня с небом! Было четыре часа ночи, надо было спать, а белый Сириус стоял прямо перед окнами и не давал глазам оторваться от него!
Снёс Бальмонту «Сарказмы» с надписью: «Нашему Солнцу несколько отрывков темноты».
Свободное копирование
