1916
1 января
Чёрт знает, мой дневник совсем обленился за ныне прошедший 1915 год! (А propos, надо выучиться писать цифру «6»). Даю себе слово быть исправным.
Спал до двенадцати. Сочинял «Игрочёночка», я рад, что миновал скучное место - томного Астлея, хотя для Коутса надо постараться с англичанином, и то я уже так урезал его партию по сравнению с романом. С нетерпением жду приезда Бабуленьки - осталось немного. Расчёт такой: в январе (несмотря на двухнедельный перерыв из-за исполнения «Алы и Лоллия») кончить второй акт. В феврале написать третий - он краткий и увлекательный. И в конце марта быть в разгаре четвёртого. Тогда опера «принципиально» уже готова и может демонстрироваться кому надо.
Я визитов больше не делаю. Но пошёл «просто поздравить» Элеонору, где три бокала шампанского глубиною в полоскательную чашку слегка подмутили голову. У Рузских приехала Таня. Восстановилась старая дружба. Я любезен, незлоблив и даже в меру сдержан.
По возвращении домой - невероятный случай: квартира разграблена, благо мама и прислуга отсутствовали. Перед каждым столом и шкапом - горка вывороченных внутренностей. Я пострадал на двести рублей (увы тебе, мой первый концерт), а мама на все украшения и столовое серебро. Затем до четырёх часов ночи толклись околоточные, писали, допрашивали - точно описывали имущество за долги. Я подбирал мои рассыпанные письма, мысленно сочинил письмо Юргенсону за новыми деньгами, но огорчён не был. «Игрока» ведь не тронули! Мама была весьма расстроена.
Свободное копирование
