5 февраля
В пять часов нас разбудили.
- Das wagen ist heiz gelaufen - заявил вагоновожатый.
Пришлось встать, обругать горевшую ось и переместиться в простой вагон, где было тесно и малоудобно. На улице ночь, затем серенький рассвет, кофе на какой-то станции, наступление дня, незамечательные ландшафты в окне в стиле нашей Екатеринославской губернии и наконец Бухарест.
Бухарест называет себя маленьким Парижем и, конечно, врёт, ибо большинство улиц в нём дрянь, хотя есть несколько живописных, с недурными магазинами и с тротуарами, по-парижски обсаженными деревьями. Мы отправились в крайне шикарный отель «Athené Palace», который был набит, в котором пришлось свалить вещи и получить комнату к вечеру. Я предоставил Алексееву беречь сербское золото, Бавастро - бегать по консульствам и выцарапывать паспорта, а сам отправился смотреть град. Я смерть люблю, приехав в новый иностранный город, сейчас же отправляться по его улицам и искрестить его быстрым шагом направо и налево. Особенно интересно было поглядеть румынскую столицу, потому что попасть во Францию или Германию дело нормальное, а очутиться в Румынии весьма необычно. (И тут мне показалось, что если бы у меня на руке висела жена, да ещё такая, которая не умеет быстро ходить, то было бы очень скучно). Я зашёл в кафе и накинулся на местную французскую газету, чтобы узнать военные новости. Чрезвычайно пикантно было увидеть рядом с донесением нашего штаба донесение штаба немецкого, но ничего хорошего в этих донесениях не было, ибо наши отступали из Восточной Пруссии, а немцы пользовались и трубили о невероятных победах. Затем я гулял по городу, завтракал с нашей компанией в нашем шикарном отеле, повздорил с Алексеевым и обиделся на него, писал открытки, дал маме телеграмму, опять ходил по улицам и решив, что город ничего, но далёк даже до «маленького Парижа», вернулся в отель, где в уютном салоне писал сии записки. В шикарный вестибюль, салон и ресторан вечером сходилось много публики, по- видимому, шикарной: крупные дельцы, веселящаяся молодёжь, шикарные подкрашенные дамы, но самым прелестным румынкам было далеко до красавиц, а самым форсистым румынам - далеко до английских джентльменов. Алексеев, видя, что я на него определённо дуюсь, был крайне мил, у нас был один номер на двоих и мы помирились.
Свободное копирование
