6 февраля
В шесть часов утра, когда было ещё совсем темно, над моей головой затрещал телефон - нас будили, надо было быстро одеться и ехать дальше. Вообще наши переезды носили характер весьма громоздкий, так как у семьи Бавастро была гора вещей. С одной стороны, это выходило скучно, но так как всем распоряжался Бавастро, а кстати и моим чемоданом, и взятьем билетов, и занятьем мест в вагоне, то я ехал беззаботно. Мы запаслись кое-чем съестным, так как при поезде не было ресторана, а в двенадцать часов приехали к Дунаю. Алексеев и Бавастро посмеивались, что я бросаю много открыток, но большинство из них было маме, довольно много моему другу Элеоноре и меньше остальным. Прежде, чем переплыть Дунай - границу Румынии с Болгарией, надо было пройти сквозь румынскую таможню, но «курьерский паспорт» Алексеева спас нас от осмотра и мы водрузились на пароход. Я подшучивал, что в Дунае заносные мины, которые австрийцы около Белграда употребляют против сербов. Действительно, кое-что промелькнуло в газетах. Все смеялись и никто не верил, но впоследствии оказалось, что не более не менее, как именно в этот день и около этого места румыны выловили две мины. Так что, проезжая Дунай, мы рисковали взлететь на воздух.
Однако благополучно пристали к болгарскому берегу, где и увидели «братушек», наряженных в военную форму, совсем такую же, как и у нас. Вообще Болгария глянула каким-то отсветом России: болгары понимали по-русски, а я, купив газету, свободно её читал. Но последнее время петроградские газеты столько вопили о недружелюбии болгар к России, что мы были осторожны. В таможне нас опять спас Алексеев, мы очутились в поезде и поехали от Рущука к Софии или, как зовут её болгары, «Софья». Болгария, в общем, также малоинтересна, как и Румыния, но её немного оживляют отдельные деревья, которые разбросаны в одиночку на расстоянии сажень двухсот друг от друга чуть ли не на протяжении всего царства. На больших станциях мы рассматривали болгарскую толпу. Толпа стала пестрее и «южнее», но красивых лиц нет. К поезду прицепили ресторан, в котором мы коротали время. Бавастро разошёлся, говорил много остроумного, ещё больше гадостей и наконец столько неделикатностей, что я повернулся к нему спиной и ушёл, а затем на его обращения не стал отвечать.
Мы проехали Плевну, причём какой-то болгарский господин с большим воодушевлением объяснил мне, как Скобелев разбил Осман-пашу, показывал все исторические пригорки, могилы, памятники. Вечером мы въехали в красивую горную страну, очень незаселённую, ныряли в туннели, вились по берегу речки и наконец въехали на большое, окаймлённое горами плато, среди которого засияли огоньки Софии. Компания решила не ехать завтра утром дальше, а отдохнуть в Софии ещё сутки. Мы сели на извозчика и поехали по весьма скромным улицам. Я почему-то вспомнил Симферополь. Что бросилось в глаза - это вывески почти на каждом доме: «Хотелъ» такой-то, «Хотелъ» такой-то. Мы ехали долго и наконец миновав плохонький дворец, остановились у лучшей гостиницы «Hôtel de Bulgarie». Но он не годился в подмётки бухарестскому отелю и был убог, как и весь город. Впрочем, отель в конце концов был не плох. Я чуть-чуть пробежался по тихим улицам. Было двенадцать часов ночи и я лёг спать.
Свободное копирование
