10 декабря
Сегодня рождение Нины, ей девятнадцать лет. Я забрал мой маленький увесистый подарок и, сговорившись с Талей, встретился с ней в два часа на Царскосельском вокзале. Кроме нас ехали поручик Литтауэр (у которого недавно умерла мать) и ещё один их знакомый военный. Родители уехали раньше и, когда мы прибыли в Царское, они уже следовали обратно. Я вручил Нине подарок, который её, по-видимому, весьма занимал. На вопрос, что это такое, я ответил: утюг.
В это время развернули большую коробку конфет и все накинулись на них. Разговор перешёл на другие темы, но Нина каждую минуту возвращалась к подарку. И каждый раз поднимался хохот: кто говорил, что это ящик и в нём духи, кто - что это пресс-папье, а я утверждал, что это усовершенствованный утюг, только я не хочу сказать, как им пользоваться. В конце концов Нина совсем рассердилась и «утюг» полетел под стол. Это уже хуже, так как флакон мог разбиться. Я сказал, что мне надо получить с Нины сначала некоторые клятвы, тогда я мог открыть ей секрет. Мы удалились в другую комнату, я сказал, что это «мои» духи (названия так-таки я не сказал) и что если Нина даст мне клятву, что она никому не будет их давать, не будет сама пытаться узнать их название и вообще будет их хранить так же, как и я, то я ей вручу ключ. Нина торопливо ответила, что даёт, мы сладко поцеловались и Нина с ключом в руках поспешила к ящику. Но тут снова курьёз: Cadine из флакона совсем не пахнет сама собой: надо потереть руки или прыснуть на платок и через некоторое время запах созревает.
Опять хохот. Наконец всё уладилось. Нина убедилась в неподложности драгоценной жидкости и была очень довольна. Заказали тройку ехать кататься. Офицер уехал в Петергоф и на тройке должны были разместиться Литтауэр с Талей и Нина со мной. Мы были веселы, откупорили захваченную бутылку «Марсалы» и всю вытянули до дна, причём под конец все пили на брудершафт: Нина с Литтауэром, он с Талей, я с ним, Нина со мной и я с Талей. Все исправно переругались и перецеловались.
На обратном пути пели песенки и хотя были на «вы», всё же иногда проскакивали и на «ты». Приехал Кучинский, хозяин, и поднялся галдёж невозможный. Все были на «ты», выпивали вторую бутылку, кричали Кучинским «горько», стуча по столу и так звеня посудой, что им пришлось поцеловаться. Веселье было полное, пока, наконец. Таля с Володей Литтауэр не уехали, а меня Нина не выпустила. Но через час уехал и я.
В город вернулся в десять часов. Башкиров звонил, я был с ним холоден и приглашение на спиритический сеанс оттолкнул.
Свободное копирование
