3 декабря
Встал в десять и, Господи благослови, сел за партитуру четвёртой картины. Пока идёт быстро и легко, так как я успел обдумать раньше. Пишу на больших листах, стараюсь писать быстро, не следя за красотой, повторяющиеся такты и пассажи обозначаю знаком % и часто употребляю выражение «то-то col то-то» вместо выписывания того же самого. Незаметно шло время и я констатировал, что уже половина первого, а Нина обещала позвонить в двенадцать. Подумав, что её взяли на похороны, я продолжал работу. В два звонка ещё не было. Мне очень хотелось к Нине и я начинал беспокоиться и не понимать, в чём дело. В три я позвонил сам, но Нина была холодна и сердилась за вчерашний разговор. В двенадцать часов звонить мне не хотела, а сегодня все лежат после похорон и прийти нельзя. Сегодня вечером я получу от неё письмо: в нём будет исполнение одной моей просьбы и затем десять слов, которые, если я буду догадлив, то пойму. Я ничего не понимал, сказал, что огорчать её вовсе не хотел, что мне очень обидно за её вчерашние слёзы и что, если она позволит, я завтра приду её навестить.
После телефона, идя в типографию Уля по поводу издания моего сокольского «Марша», я ломал голову, что она задумала. Разрыв? Вот неожиданный конец! И мне было грустно, что всё это кончилось.
Во время урока с Башкировым, я получил письмо, которое очаровательно благоухало её духами. В нём была рецензия из «Музыки», о которой я действительно просил (я теперь вспомнил), а записка, в которой я ожидал увидеть решение Нины, содержала: «Посылаю вам ту рецензию из «Музыки», которую вы просили». В чём же дело? В чём бы то ни было, но не так плохо, как я думал.
Вечером я продолжал инструментовку.
Свободное копирование
