4 марта
Получил корректуру Концерта, которой страшно обрадовался. Взял синий карандаш (ибо, говорят, гравёр не любит, когда поправляют красным) и с удовольствием принялся за поправки. Утром меня пригласила Калантарова на урок Есиповой. Поиграл «Вариации» Моцарта и понёс их. Анна Николаевна как будто бодрее, хотя не сравнить с прежней - как-то похудела и сморщилась. У «Вариаций» дала такой медленный темп, что я пришёл в отчаяние. А сколько шума с моей идеей играть piano и не очень акцентировать, заставила играть forte и сильно акцентировать. Я был несколько разочарован. Заставила сыграть мой Этюд №3, который прошёл очень бойко, и с улыбкой сказала:
- Точно кошки скребутся!
Вернулся в Консерваторию, где Черепнин указал вчерашние недочёты в «Фигаро».
В шесть часов прихожу домой. Чудесная идея: инструментовать мои «Сарказмы». Вечером с мамой едем на концерт Романовского, который играет мою Сонату. Миллион знакомых, точно в светском салоне. Две враждебные семьи. Рузских и Мещерских, спорят из-за гегемонии. Обе семьи близки с Романовским, обе привели много знакомых, обе поднесли аристократический букет, наконец, обе гордились знакомством с Ершовым, которого поделили так: он сидит с Мещерскими, а дочка с Рузскими. Я говорю Вере Николаевне, что я с Ниной изображаем слона и моську. Вера Николаевна возражает, что в таком случае Нина маленький слон, а я большая моська. На концерте: Алперс, Бушен, Крейслер, Дамская. Когда Романовский начал играть Сонату, все стали оглядываться на меня, что, мол, я чувствую. Сначала забавно такое внимание, а потом противно. Романовский играл Сонату хорошо, разве лишь в двух местах не то выделил. Под конец я начал волноваться, потому что чувствовал, что сейчас меня будут вызывать. Действительно, Соната имела большой успех, дружно кричали автора, я выходил кланяться и думал: влезть мне на эстраду или поклониться около неё. Решив, что первое будет слишком «по- сокольски», кланялся у эстрады. Мама, видимо, очень волновалась, но довольна успехом, вспоминала о папе. В конце концерта много поздравлений и восхвалений. Н.П. Рузский искренне доволен. Крейслер объявил себя горячим поклонником. Мещерские страшно довольны. Когда я захожу поблагодарить Романовского, в артистической какая-то девица делает мне подобие овации и закидывает всякими вопросам о 2-й Сонате и о Концерте. Усадив маму на извозчика, я заезжаю с Крейслером к «Пивато» и выпиваю с ним полбутылки шампанского.
Свободное копирование
