3 марта
В десять часов я был в Большом зале, где состоялась моя репетиция «Фигаро» с певцами, расположенными на стульях на сцене. Я чувствовал себя спокойным, довольно опытным и продирижировал оперой очень прилично, Черепнин был доволен и хвалил, хотя и указал на несколько недочётов. Я боялся, что очень устану, но этого не случилось. Слушателей никого не было, кроме Вегман, которая сидела, забившись в глубине полутёмного зала. Остыв после репетиции, походил по коридорам Консерватории, но Струве не было и я ушёл домой. Проиграл не отходя от фортепиано всю программу и форменно вогнал себя в гроб, хотя «Тангейзер» всё же звучал. А Калантарова говорит, что требование играть программу по частям - отменено, и надо играть всё. Я всё собирался для тренировки пальцев взять на прокат тугое пианино. Походил по магазинам и так-таки ничего не нашёл. Теперь жаль, но всё равно не стоит, поздно. «Сокол», а потом телефон Дамской, которая по обыкновению болтала о всех консерваторских действующих лицах. Для меня было интереснее всего, когда она говорила о Струве, хотя я и не показывал виду. А она рассказывала, что Струве, по-видимому, меня боится и всё ждёт какой-нибудь насмешки или дерзости, надо быть мягким с нею.
Свободное копирование
