В сих обстоятельствах застала меня Святая неделя, начавшаяся в сей год 8-го апреля. Первый день оной провели мы с отменным удовольствием, поелику все мое семейство, с новоприсовокупившимся к нему зятем, было вместе и в совокуплении. Но последующие дни, по причине сделавшегося самого разрыва зимнего пути и начавшейся половоди, были уже не таковы приятны. Зять мои с дочерью и ее бабушкою спешил добраться до своего дома. А мы, оставшись на половодь в Богородицке, таскались, кое-как и почти по земле на санях, по городу и по своим знакомым. Чтож касается до меня, то я во всю неделю не был спокоен по случаю половоди. Вода ни когда еще так велика не была, как в сей раз. И как все пруды подвержены были от ней опасности, то и принужден я был то и дело по оным ездить и бродить где по грязи, где по снегу. Со всем тем, имели мы множество приятных часов и несколько раз под музыку и танцевали.
Впрочем, все праздные минуты сей недели провел я в любопытном чтении оставшихся по смерти короля прусского его сочинении, доставленных мне нашим лекарем и поминутно ругал оного старого хрыча, обезумившегося столь много, что, будучи уж одною ногою во гробу, наилучшее угощение находил в том, чтоб вредить закону христианскому и насмехатися всему хорошему и радоваться, что развращены все увы и нравы.
Воспоследовавшее непосредственно за половодью взобновление (sic) весны открыло мне путь к тысяче надворным упражнениям и вкупе увеселениям возникающими красотами натуры. Время сие всякий год было для меня наиприятнейшее в году, но вкупе и хлопотливейшее. Везде и все надлежало осматривать, везде и все, поврежденное зимою, поправлять, а между тем, затевать и предпринимать что-нибудь новое. Но в сию весну занимался я вешними надворными делами не столько тут, как в деревне моего зятя. К нему поехали все мы как скоро ехать только можно было и провели у него многие дни сряду. В сию первую еще у него весною бытность, наделал я у него множество дел; ибо как он все свои сады отдал в полный мой произвол и просил меня предпринимать и заставливат, делать в них, что мне угодно, то и не был я ни одного часа почти без дела, но, нашед подле самого двора его небольшую ореховую рощицу, успел превратить в порядочный и довольно хороший садик. А между тем, как занимался я образованием оного и назначением в нем всех дорожек и площадок; сын мой трудился над разбиванием и деланием пред домом нашим цветника. Что ж касается до боярышень наших, то сии учились сие время ездить верхом. Словом, все дни, провождаемые нами тогда в Ламках, протекли в безпрерывных занятиях и увеселениях разного рода, и время те для нас было очень весело, а особливо день имянин молодой хозяйки нашей, в который муж ее сделал у себя для всех соседей и городских обед с музыкою, и мы повеселились-таки довольно. А от него ездили мы вместе с ними в деревню к госпоже Бакуниной. А по возвращении оттуда, были в деревне и у бабки зятя моего госпожи Остафьевой. И как оная жила в соседстве с другом моим Алексеем Андреяновичем Албычевым, то и посетили мы сего любезного старичка в его жилище.
Словом, весь апрель месяц прошел у нас почти неприметно, и мы провели его в мире, тишине и спокойствии. Хлопотишки и дела по волостному правлению хотя кой-какие и были, но вообще ничего незначащие. А единое неудовольствие имел я только в конце сего месяца то, что, насланным ко мне ордерами, велено мне было отстраивать проклятую большую нашу каменную оранжерею. Я ласкался было надеждою, что строения сего в тогдашнее лето не будет, и что я буду свободен. Но не так сделалось. И как чрез то предстояло мне опять множество хлопот, трудов, забот и попечений, то было мне сие, как великому неохотнику до строения, крайне неприятно, а особливо потому, что чрез то связан был по рукам и по ногами и должен был, против хотения, заниматься сим огромным делом.
Свободное копирование
