25 ноября — сегодня начинается процесс «вредителей» т. н. торгово-промышленной партии. Заседание суда, давно назначенное на 6 ч. вечера, переносится на 3 ч. дня, очевидно, в связи с тем, что дня три назад вспыхнула идея демонстрации населения по поводу вредительства: на демонстрацию эту зовут всех, и, явное дело, ей удобнее состояться при некотором еще дневном свете, с факелами, пожалуй, не вышло бы. Кроме того, сообщают, что выданные было на первое заседание билеты для публики внезапно отменены, будут розданы новые; вероятно, хватились, что дали билеты кому-нибудь неподходящему.
«Негодующие» обращения идут отовсюду. Сегодня в газете распинается академик Губкин о нефтяном вредительстве, почвовед Келлер восторженно говорит о сознательности деревни в оценке почвенных научных достижений (все это для того, чтобы ругнуть прошлое и «интервентов»), из Берлина собрание съезда трудящихся женщин шлет делегацию, везущую наказ — расстрелять вредителей, и собирающуюся сидеть на процессе, а Максим Горький в обычном для него теперь вульгарном тоне ругает и «авантюристов на службе капиталу» Болдуина, Черчилля и др., и интеллигенцию, и всех и вся, призывая к расправе рабочих, своих и мировых.
* * *
В «Нойе Фрайе Прессе» от 15 ноября была, кажется, уже отмеченная выше, корреспонденция инженера Николая Бассехеса с очень отчетливым изображением всего хода дела по финансовой части у нас. Это, оказывается, технический сотрудник австрийского посольства, москвич-еврей по происхождению и воспитанию, отлично разбирающийся в наших делах. Свою корреспонденцию он заканчивал указанием на дальнейшие утеснения свободного денежного оборота, в форме ограничения выдач из сберегательных касс. Теперь, по-видимому, к этому и приступают. По крайней мере в газетах уже появилась «беседа» с каким-то членом правления Государственного банка или членом финансового комитета (что-то в этом роде), где говорится о проведении «жесткой финансовой дисциплины» в области сберегательных касс и их средств и в области расходования заработка. Следовательно, можно ожидать, что все заработки будут направляться в сберегательные кассы, которые будут выдавать их «измором», т. е. маленькими дозами, при предъявлении «ордеров» на ту или иную покупку и т. п.
Бассехес очень отчетливо рассказал весь ход нашей финансовой политики: перевыпуск бумажек, за протесты против дальнейшего перевыпуска будто бы убрали Брюханова и Пятакова; далее попытка выкачать деньги из населения: выпуск сахара по учетверенной цене. Не все, однако, склонны вкладывать свои сбережения в сахар. Тогда выбросили по повышенным ценам мануфактуру. Очереди, драки, бой стекол, конная милиция. «Негодующие» на спекулянтов рабочие потребовали и добились прекращения этого безобразия. Торговали только три дня. Далее начались новые очереди, но уже по ордерам. Т. ч. пролетарии полученное перепродают немедленно «лишенцам» всяких категорий, либо везут в деревню, куда они ездят в день отдыха, для обмена на провизию. Но и этот путь не дал нужных средств казне, которая породила полное к себе недоверие уже в тот момент, когда запретила продажу займов индустриализации, вызвав сразу продажу остальных, пока не забронированных бумаг. Дальнейший напор, по мнению корреспондента, неизбежен. Недоверие же понятно, когда банк не платит по чекам текущих счетов.
На днях, например, одному учреждению, затребовавшему чеком 1000 руб., выдали 150 руб., а остальные 850 р. занесли на текущий счет!!! Получается (на бумаге) даже оживленная картина — берут, вносят и т. д.
Свободное копирование
