Жизнь тусклая, серая, без подъемов, хоть газеты и кричат все время об энтузиазме, бурном движении, буйном цветении, штурмовании, разовом преодолении всяких прорывов и т. д., и т. д.
Толпа серая, обозленная, грязная, живут люди свински. В городе нового социалистического строительства, в б. Царицыне, где развернут (впрочем, уже обанкротившийся в производстве) «Сталинградский Тракторстрой», люди (в большинстве светоч-пролетариат) живут в неимоверной обстановке, и, главное, они не желают ее изменения, говорят, что им хорошо и так (по данным обследования Наркомздрава у 28 % жителей нет кроватей вовсе, а 72 % с кроватями, занятость которых что то ок. 4–7, т. е. иными словами, в разные часы суток на кровати всегда кто-нибудь спит, а чаще всего — спят по 2–3 человека, ничем уже не стесняясь; и подобных наблюдений пропасть, а наблюдатели все заинтересованные, советские бюрократы: обвинять их в пристрастии не приходится). Вывод печальный: такому народу ничего не нужно, и долго еще, если его оделят сушеной рыбой, изредка калошами, почаще водкой (хотя бы и вчетыре дорогой), он будет доволен, только бы «буржуй» или «интеллигент» не имел и этого.
Поймешь восклицание партийца, который не то всерьез, не то грубо шутя, процитировал:
Увижу ли, друзья, народ освобожденный
И рабство, падшее по манию царя?
* * *
Пятилетка всего успешнее все-таки в деле разрушения церквей. Они исчезают прямо пачками. Чаще всего сламывают их совсем. Изредка «приспособляют» под что-либо. Иногда разрушение ведется исподволь, не без «сладострастия». Так, напр., по частям просто снимают железное покрытие с храма в Петровском монастыре. Никто не замечает этого, а разрушение идет себе да идет. Правда, под железом кирпичный свод апсид, но доберутся и до него.
Порою не знают, что делать собственно с площадью из-под церкви. Так уже несколько лет стоит пустое место от разрушенной церкви Трех Святителей около тоже неизвестно зачем уничтоженных Красных Ворот.
Не обходится и без циничных курьезов.
Разломали колокольню церкви Косьмы и Дамиана в самом начале Полянки. Здание церкви подо что-то «приспособили». Иконостас, помнится, «барочный», с виноградом, продали было, говорят, за 17 000 руб. за границу. Представитель Главнауки решил как-то зайти посмотреть в последний раз на произведение старого русского мастерства, чуть ли не собирался сфотографировать его, — и ахнул: иконостас исчез. Оказывается, приезжало ГПУ и решило «использовать» золото иконостаса. Для этого его весь сожгли — и добыли золота на 700 рублей!!
Разрушение Симонова монастыря обошлось в 400 000 рублей. В результате этих расходов груды щебня, кирпича не получилось. Уничтожено дивное крепостное зодчество XVI века и чудесный собор (колокольня, огромная по высоте, была XIX в).
* * *
В экономике дела дивные. Цены все растут (молоко 70 к. кружка, масло 10 р., подошвы 25 рублей), а между тем денег, даже бумажных, нет. В банках не выдают по чекам, а с текущих счетов отпускают крупицы, требуя документа о том, что деньги нужны на покрытие заработной платы за сентябрь, (сейчас конец октября). Отсюда вывод, напрашивающийся сам но себе, да и поговаривают уже о секретном циркуляре: если позволяют платить сейчас только за сентябрь, то в ноябре будут платить за октябрь, и, след., будет украден «незаметно» месяц заработной платы, как уже однажды была скушана полумесячная плата, когда стали платить за истекшее время, а не за текущее.
T. наз. «мобилизация» средств населения идет вовсю, но не дает результатов. Газеты с наивным (или притворным!) негодованием говорят о том, что задание о привлечении сбережений в сберегательн. кассы за сентябрь «выполнено» всего на 2 % (вм. «заказанных» 60 млн. привлечено, след., 1,2 млн. руб.). Причины ясны всякому дураку: 1) нет доверия; 2) нет и свободных средств; 3) и меньше всего вносит в банк крестьянин.
Не оправдавшая себя система «безналичных расчетов» повела за собой устранение сразу и союзного наркомфина (некий Брюханов, по-видимому человек абсолютно бестолковый и бездарный), и директора государ. банка — Пятакова, который играл одно время в оппозицию, а потом опять пошел было в гору. Вообще, из тех, кто «подписывал» наш червонец (в разных комбинациях эти имена можно видеть на бумажках), пока ничего не слышно про одного Шлезингера, бывш. члена правления купеч. банка (умер, м. б.?), а остальных судьба такая: Шейнман, первый директор банка при червонце, «не вернулся» из-за границы; Садырин, Юровский, Шер, Каценеленбаум — сидят; Кутлер и Мануйлов — умерли, а то бы, конечно, сидели; Сокольников — после немилости — посол в Лондоне, но и его судьба очень шатка.
* * *
Дровяной кризис. Дрова по ордерам, как в 1919 г. Свозят эти дрова (в большинстве очень скверные) огулом и вываливают на площадях, где происходит разбор. Так уже изгажена вся посадка древесная у одного бока Храма Христа Спасителя. Обращение публики самое дикое.
* * *
Два громких дела, висящих над страной, будут разрешены, как говорят, без суда. Из разных разговоров с представителями ГПУ заинтересованных лиц намечается следующее.
По делу о «заговоре» против Советской власти (Чаянов, Кондратьев, Макаров и т. д.): суда не будет, к концу октября все будет разобрано в ГПУ, главные виновники будут наказаны 10-ю годами тяжелого заключения, другие — меньше, а совсем ни в чем не виновных подведут под «манифест» в связи с 7 ноября.
По делу о другом «заговоре» (т. н. «дело историков») тоже процесса не будет; верховный суд будто бы не нашел данных для дела; но изобразить заговор все же надо; говорят о ссылках в разные места и на разных условиях. Все, будто бы, должно разрешиться в ближайшие недели.
* * *
Кто-то почему-то затеял помянуть 75-летие кончины Грановского. Скорее всего, затеяно было все это до арестов историков. И вот устроили в «I МГУ» «торжество». Историков на нем не было. Отменили присутствие «слепца» Бочкарева и неизменного «профессора» Бороздина. И речь пришлось сказать не историку. После вступления, сделанного каким-то идиотом, распространявшимся на тему о материализме Грановского (!!), сказал речь коммунист Невский (говорил прилично, остановившись на культурном явлении Грановского, первого звена в цепи — Грановский, Чернышевский, марксисты), а затем опоздавший на заседание П. С. Коган распространялся об идеализме героя дня (евреи из президиума переглядывались, готовя очередной полемический донос в газетах), причем неоднократно извинительно оперировал «тем, что по устаревшей терминологии называлось душа», — зачем все это нужно, если это устарело?
Второе отделение — приветствия. Было всего одно приветствие от Малого театра, прочитанное актером-коммунистом [Лепиным?], — на тему о Щепкине, Грановском — всем круге этих людей, воплощавших и поддерживавших тогдашнюю культуру.
Третье отделение — чтение стихотворений (Огарева и друг.) и исполнение музыки произведений, любимых Грановским.
Зачем чужие люди устраивали чуждому им человеку такие странные поминки?
* * *
Аресты продолжаются. Злые языки говорят, что из московских экономистов не арестован один только Железнов.
Свободное копирование
