4 июня. «Чистка» партийная — «без копания в личной жизни» партийцев. Пожестче чистка служебная, для которой издан новый закон, по которому РКИ имеет право делать обязательные для всех государственных, кооперативных и обществ, учреждений постановления, устраняющие временно или навсегда тех или иных лиц от службы в определенной местности, определенной категории мест и даже от службы вообще в СССР на основании признания их вредными для рабочего класса.
Неслыханный размах!
Что же удивительного, если газетки заявляют о необходимости не выбирать больше тех или иных профессоров на их кафедры — под самыми разнообразными предлогами: про одного слышали, что он «нанимает такси к генерал-губернат. дому», про другого (Борисов в сел.-хоз. Акад.), что он поет в церкви и след не может преподавать метеорологию по-марксистски. К удалению наметили проф. Плетнева, «помиловали», говорят, Шатерникова и Мартынова, грозят математику Егорову и т. д. и т. д.
Студенты иногда требуют: «избавьте нас от этого старого хлама». А верхушки советские кадят молодежи, приглашая ее следить тщательно за «уклоном» и за «методами» старых профессоров.
А «новые» ученые? Кое-кто из молодых половчее стараются приноровиться, но основная масса — все эти аспиранты, «красные» профессора и т. п., мало пригодны.
В аспирантском рассаднике, где будущие профессора с азов проходят латынь (впервые ими узнаваемую) и новые языки, есть люди лет по 30, с «невывихнутыми» мозгами, по выражению т. Покровского. У них возможен, напр., такой «стиль» разговора с преподавателем (передаю буквально ): «Товарищ преподаватель, — обращается аспирант по совправу, — чего я вам скажу: оказывается, Мирабо-то был граф?» — Да, ну и что же? — «А я так считал, что он из буржуазии мелкой (результат современного политического образования), ну, думал, из врачей что ли, а он оказывается еще адвокат…» — Да, был адвокатом. — «Так что же Матиэс-то его почем зря кроет!» (sic!).
Свободное копирование
