Четвертую поездку по Штатам я совершила в 1978 году по приглашению антрепренера Эдуарда Пеппера, состоятельного пасынка Сола Юрока. Все сорок концертов в сопровождении ансамбля народных инструментов «Балалайка» проходили в залах крупных городов Америки, куда мы добирались комфортабельными автобусами.
Гигант Нью-Йорк ничем особенным при новой встрече меня не удивил. Новинкой выглядел разве что четырехсотметровый «Уорлд трейд сентер» — «Всемирный торговый центр». На крышах домов все так же соседствовали цветочные оранжереи и гаражи, а внизу «стояла» плотная завеса от выхлопных газов и нечистот. Грязь и теснота прилегающих к порту улиц и переулков казались все теми же, что и несколько лет назад. Мусор, гонимый ветром вдоль тротуаров, никто не убирал — мусорщики бастовали. Метро, услугами которого пользуются четыре миллиона горожан, производило отталкивающее впечатление. Вагоны в синих, оранжевых, темно-зеленых пятнах испещрены к тому же всевозможными сочетаниями слов различной высоты, ширины, смысла. Несмотря на патрулирование полицейских, особенно усиленное после восьми вечера, кражи, убийства, изнасилования стали ежедневными атрибутами подземной жизни. Поезда то и дело останавливаются, движение надолго стопорится, и выбраться быстро из-под земли невозможно. Некоторые станции настолько «оборудованы», что сильному ливню затопить их ничего не стоит.
В Нью-Йорке меня ожидало и приятное. Я узнала, что здесь всегда можно купить грамзаписи русских опер, вокальных циклов, эстрадных программ. Несколько раз попались на глаза, как, впрочем, и в других крупных городах Штатов, мои записи в отличном оформлении. Подумала: значит, приезжала сюда не зря, и моя песня нужна Америке.
В Вашингтоне, едва я вошла в холл отеля, как услышала знакомые и дорогие сердцу мелодии — из репродукторов звучали песни русских композиторов. В столице США меня ждали еще две новости: открылся, к радости книголюбов, огромный магазин русской книги, а в Национальной галерее экспонировались картины старых мастеров из коллекции Эрмитажа и Русского музея. Знаменитые полотна показывали затем в Лос-Анджелесе, Хьюстоне, Детройте и Нью-Йорке. Интерес к ним был небывалый — тысяча посетителей в час.
Вашингтон не произвел на меня того впечатления, как в первый раз. Мне он показался более унылым и серым, чем раньше.
Красавец Сан-Франциско удивил меня в этот приезд поборами. Проехал по мостам через прибрежную бухту или залив — плати! Поднялся на Русский холм, чтобы с него обозреть главную достопримечательность города — изящный мост через пролив Золотые Ворота, — снова плати! Между прочим, именно с этого моста с высоты почти 250 футов немало бросается людей, решивших расстаться с жизнью.
Подходя к его середине, увидела кучку репортеров, жаждущих очередной сенсации. В ясные, погожие дни они проводят на мосту долгие часы в ожидании жертвы. Один из журналистов, узнав меня, подошел, осведомился о ближайших планах и в конце интервью спросил, понравился ли мне «лучезарный Фриско».
— Город, конечно, замечателен, но в нем опасно проживать. Сан-Франциско стоит на первом месте по числу жителей, пострадавших от преступников.
— Откуда вы это взяли?
— Из «Нью-Йорк таймс», где были опубликованы данные министерства юстиции США.
Мой ответ, видимо, оказался неожиданным для репортера, он медленно направил свои стопы к коллегам, позабыв даже попрощаться.
Из памятников старины особенно запомнился мне небольшой особнячок в Филадельфии под названием «Зал независимости». В нем Джорж Вашингтон был назначен командующим американскими войсками, сражавшимися за независимость народа. Показали нам и дом великого американского ученого и государственного деятеля Бенджамина Франклина, основавшего первый в Америке журнал. В Филадельфии есть также музей живописи, считающийся на континенте одним из лучших, — он обладает отличными коллекциями картин старых мастеров. В его залах выставлена и модернистская абстрактная живопись. Очевидно, она уже не вызывает никакого интереса — перед бесформенными кляксами на полотне и бумаге никого не было.
На нашу долю во время гастролей по Америке выпало много встреч и бесед с представителями искусства, литературы, общественными и политическими деятелями. Высказывались различные точки зрения на проблемы культуры, вопросы интерпретации песни, поиск новых форм исполнительства. Моих собеседников интересовало, как удается сохранить песне народные традиции, какие новые течения и направления существуют в современной эстраде. Расспрашивали о поэзии, высоко оценивали мастеров балета, тепло отзывались о наших космонавтах. Да разве все запомнишь! Но главное, что оставляет след на всю жизнь, — это сами люди. Те, кому дорог мир на земле. И таких в США немало. Я убедилась: рядовые американцы заинтересованы в налаживании контактов между двумя народами, в поисках путей ограничения стратегических вооружений, в расширении торговли и культурном обмене. Это подтверждалось и данными опросов, проведенных различными организациями, в том числе службой Харриса, службой Кэддела, фондом Кеттеринга и другими. Строго научные результаты опросов подтверждали, что подавляющее большинство считают взаимное сокращение вооружений, воплощенное в соглашении об ограничении стратегических вооружений, одним из путей разрядки напряженных отношений между нашими странами…
Гастроли запомнились еще и тем, что вернулась я в Москву в чужом одеянии. Накануне поездки в Штаты я поменяла туалеты. Мне связали красивое платье, и новый вечерний наряд пришелся по душе американским модницам. Было пошито и черного цвета пальто с воротником из светлой норки, с вышитой спиной и отделанным под дубленку подолом. Наряды мои то и дело расхваливались в газетах, цветные фотографии публиковали и журналы. В один из вечеров в Нью-Йорке после концерта пришла за кулисы миловидная женщина, представилась женой местного известного бизнесмена.
— Мисс Зыкина, мне очень неудобно просить, но не могли бы вы продать кое-что из ваших туалетов?
— Что именно? — опешила я.
— Ваше пальто…
— Во-первых, я не продаю свои вещи, а во-вторых, в чем я поеду домой, там зима.
Незваная гостья вытащила из большой полиэтиленовой сумки норковую накидку и протянула мне.
— Вот, возьмите. Прошу вас. Пожалуйста. Умоляю. Вы в каком отеле остановились? Я вам еще что-нибудь привезу… в дорогу.
— Не надо мне ничего привозить.
И я сняла с вешалки творение московских модельеров, с которым и рассталась с легкой грустью.
Свободное копирование
