В августе из Жирновска пришла телеграмма – Нина пригашала меня в Жирновск. Значит, ей стало совсем плохо. Я поехала в Жирновск. Пока на автобусе добиралась до Мичуринска, слушала сообщения о путче ГКЧП и мерах, предпринимаемых Б.Н. Ельциным против них. Так я оказалась в курсе событий. Нина уже с трудом поднималась. Мы с ней долго вспоминали и беседовали о прожитой жизни и ее итогах. Она слушала меня и повторяла: «Анка, Анка, что же ты наделала?» Была надежда на то, что какое-то время она еще поживет, а мне надо было возвращаться в Липецк – начинались занятия в институте. Провожая меня, мы разрыдались: «Наверное, мы больше не увидимся», - сказала она.
В начале октября Лена, ее дочь, телеграммой сообщила мне о дне похорон. В институте меня отпустили на похороны. В областной газете появилось сообщение: «Коллектив преподавателей и студентов Липецкого политехнического института выражает соболезнование доценту Григорьевой Екатерине Александровне по поводу смерти Гнатышевой Нины Петровны». Весь Жирновск провожал Нину в ее последний путь: за 40 лет ее работы здесь несколько поколений жителей этого городка были выпестованы ее любовью и участием. Пройдя ее школу, они считали ее своей второй матерью. С Ниной и Жирновском я прощалась навсегда. На привычной для меня дороге в ее дом передо мной опустился шлагбаум. С ней ушла большая часть моей счастливой жизни, ушла надежная опора моей земной жизни. Последующие потрясения мне предстояло переживать без нее. Последние ее слова, произнесенные при нашем расставании: «Анка, Анка, что же ты наделала?», - говорили мне о том, что с этой стороны мне еще предстоит переносить сильнейшие потрясения.
Свободное копирование
