К концу 1980-х годов существенно продвинулись вперед мои попытки «дойти до сущности прошедших дней, до их причины, до основанья, до корней, до сердцевины» (Л. Пастернак). Изученная мной ранее и в январе и феврале 1989 года литература специального хранения библиотеки ИМЛ при ЦК КПСС позволила мне более четко представить историю российского «марксизма». Обобщив имевшиеся у меня документы, я написала статью «У истоков теории и практики российского «марксизма»» и в марте 1989 года отправила ее в журнал «Вопросы истории». Но обновление России перестройкой коснулось ее лишь поверхностно, поэтому реакция журнала на мою работу оказалась прежней – молчание. Я решила еще раз проверить реакцию на мои писания о Плеханове в ИМЛ. Все-таки – перестройка! И отправила в ИМЛ В.В. Шелохаеву свою работу «Лавров и Плеханов в эмиграции 1880-1890-х годов». Он обещал организовать ее обсуждение 28 марта.
В марте этого года профком нашего института выделил мне путевку в санаторий «Сыпрус» в городе Пярну в Эстонии. Мне пришлось бывать во Львове, в Киеве, Минске, Алма-Ате, Ашхабаде, в Гаграх, Пицунде. Но только в Таллине и Пярну я впервые столкнулась с махровым национализмом, с откровенным неприятием русских и всего русского. Среди персонала санатория немало было русских, и они жаловались на трудности, которые им приходится преодолевать в жизни, в учебе, на работе. Настроение мне поднимали мои близкие и друзья. Первое пространное письмо мне прислал Вова. Он учился в шестом классе. Воспроизвожу его послание без изменений. Он писал: «Здравствуй, Баба! Сразу поздравляю тебя с 8 марта, хотя оно уже прошло. Я и мама тебе желаем очень много, это нельзя перечислить. Я с мамой посылаем тебе открытку отдельно. Все идет по тойже (так в оригинале) колее. Мама приходит к нам ночевать два раза в неделю. Ну и у меня в школе тоже бывает всякое. Как ты лечишься? Пиши обязательно, что там у тебя происходит! С уважением внук Вова и дочь мама. Как моя грамотность? Подписываемся!» И подписались: он и Анна.
Свое обещание В.В. Шелохаев сдержал. Обсуждение моей работы состоялось 28 марта 1989 года. Валентин Валентинович привел на него всю молодежь отдела, изучавшего первый период истории КПСС. Все без исключения «обвиняли» меня в тех же «преступлениях», что и Филиппов с Волком три года назад. «Обвинения» в мой адрес звучали так же, как в 1974 году их произносили послушные писатели, исключавшие Л.К. Чуковскую из Союза писателей. Наверное, их всех в инкубаторе КПСС выращивали: все, как на подбор, одинаковые. Одинаковые в способах выражения «мыслей» и по составу слов в «своих» выражениях. Молодые сотрудники ИМЛ особенно возмущались тем, что я посягаю на общепризнанную историографическую концепцию. Их выступления поддержал и Шелохаев. Вот тебе и перестройка! Все было, как и прежде – в ИМЛ ничего не менялось. Один М.Г. Седов поддержал меня тогда. Он тоже читал эту мою работу. На последней ее странице он оставил развернутую рецензию, в заключении к которой благословил меня на ее доработку.
И все-таки перестройка! КПСС и КГБ прикоснулись к проблемам возврата эмигрантов на родину. В апреле этого года редакции журнала «Отчизна» и газеты «Голос родины» провели в Политехническом музее в Москве конференцию, посвященную прошлому и настоящему эмиграции из России. В газете «Голос родины» были опубликованы две статьи М.Г. Седова об А.И. Герцене и его «Колоколе» и моя статья «Вдали от родины, но во имя ее будущего». К участию в конференции были приглашены из всех союзных республик прозаики, поэты, историки, политологи, причастные к освещению прошлого и настоящего российской эмиграции. В числе участников конференции была и я. Мне даже было разрешено выступить с докладом на пленарном заседании. Зримым руководителем всей процедурой конференции (вот ирония судьбы) являлся бывший аспирант М.Г. Седова Анатолий Леонидович Афанасьев. Мы с ним в один день сдавали кандидатский экзамен по специальности. Не зримым, но главной пружиной конференции были соседи – соответствующий отдел КГБ. По окончании конференции сотрудник этого ведомства задержал меня и долго выяснял, как я представляю себе работу с эмигрантами нашего времени, начиная с послевоенных лет. Неприятной была сама беседа и тон ее: он ожидал от меня согласия с прежней линией КГБ - «удерживать и не пущать». Я возражала ему, но сотрудники этого ведомства всегда умели слушать только себя. И это «перестройка?» Я получила еще одно подтверждение: под эгидой КПСС никаких перемен в стране никогда не произойдет.
Состоявшийся в этом 1989 году первый съезд народных депутатов тоже демонстрировал серьезную пробуксовку перестройки. Огромное большинство депутатов, которое Ю.Н. Емельянов справедливо назвал агрессивно настроенным, продолжали уповать на милости от КПСС и не стеснялись демонстрировать ей в лице М.С. Горбачева свою преданность и послушание. В результате состав Верховного Совета СССР на этом съезде был избран таким, каким хотела его видеть верхушка КПСС.
Свободное копирование
