Выбор Анны
Между судьбой и окружением вне семьи? Как и следовало ожидать, полученный Аней аттестат был не блестящим. Содержимым этот аттестат существенно уступал тому, с которым в 1972 году приехала поступать в наш институт Лена Гнатышева. Она уже перешла на последний пятый курс. И я настоятельно советовала Анюте сдавать вступительные экзамены в наш политехнический институт. «Очень надо, я поеду поступать в московский институт», - мягко воспроизвожу я ее грубый ответ на мое предложение. Я решила предоставить ей возможность испытать себя. Мы уже могли позволить себе заведомо пустые затраты. И я повезла ее в Москву. Остановились у Валентины. Документы Анна сдала в финансово-экономический институт имени Плеханова, но не предприняла ни малейшей попытки подготовиться к экзамену. Первым был экзамен по математике письменно. Аня получила за свою работу неуд.
Мы вернулись в Липецк, и она пустилась в уже открытый разгул. До этого она скрывала свои сексуальные увлечения. Первым ее партнером по ее признанию был тренер легкоатлетической секции, в которой она занималась с 6-го класса. Во время моего пребывания на курсах в Ленинграде, воспользовавшись тем, что Анка большую часть дня была предоставлена себе, ее тренер забирал ее из школы, отвозил к себе на квартиру и там «тренировался» с ней по «три часа ежедневно». По признанию Анны, «тренировался» он до тех пор, пока она не уставала. После этого он отводил ее домой. Эти признания она сделала мне много лет спустя. Тренера этого я хорошо знала – тихий, спокойный, в отличие от Б., он мог быть ласковым. Это был Станислав Васильевич Белоусов. Он пользовался ею и в спортивном лагере летом 1975 года. Очевидно, тогда пользование ею этого самца проявлялось с такой ненасытностью, что в своем дневнике крупными буквами она записала: «Стас, Стас, отпусти меня! Я не хочу взрослой жизни! Я хочу домой к маме». Ей тогда было только 15 лет! В 1974 году родной отец столкнул ее в сексуальную яму, и Анна избрала для себя даже не усредненный круг, а тот, который живет по законам наиболее доступной из страстей – избрала секс. Она сначала оторопела – «замоталась», как писала она мне в Ленинград в феврале 1974 года. Но быстро вошла во вкус. Это «увлечение» не требовало таких усилий, как учеба и труд. Утонув в этом увлечении, она обозлилась, но не на партнеров, а сначала на отца. Весной 1974 года, не ведая этого, Б. «сражался» не с девочкой, а с женщиной, с которой он действительно уже ничего не мог сделать. Устранение его от участия в делах семьи, заявленное им в ноябре 1958 года, в действительности было признанием отсутствия у него чувства ко мне и к его еще не родившейся дочери. С годами масштабы такого устранения только расширялись, укрепляя неприятие его как отца со стороны Анны.
К моменту окончания школы в 1976 в Анне окрепло озлобление уже на обоих родителей. Анну возмущало мое терпимое отношение к Б., который, считала она уже как женщина, не заслуживал этого. В нас обоих она «видела» главное препятствие удовлетворению своих сексуальных желаний, становившихся ненасытными.
Ее лучшая подруга Марина Иванова тоже увлеклась тогда доступным сексом. Когда ее отцу это стало известно, он выгнал ее из дома. Марина – не Анюта. Она успешно поступила в наш институт, все пять лет жила в общежитии на студенческую стипендию. В другом городе, куда ее направили работать, вышла замуж и воспитала двух сыновей. Продолжением же моих забот после окончания Аней средней школы и ее поездки в Москву явились поиски для нее работы. С трудом я устроила ее на станкозавод. Мы с Б. надеялась таким способом отвлечь ее от пустого провождения времени. В те годы трудящиеся всех предприятий и учреждений принимали участие в уборке урожая. Поехала и Аня со своим коллективом. Но в совхозе не работала. Ее посещал ее новый партнер - Евгений Мещеряков. В лесопосадках они занималась сексуальными утехами. Руководство вернуло ее в город и уволило с завода, а мне объяснили – за аморальное поведение. Нашла я ей другую работу. Но и там она продержалась недолго.
Свободное копирование
