Много лет я пытаюсь найти ответ на вопрос - «откуда Анка, почему она такая, заметно отличающаяся от Нади, почему так трагически сложилась судьба моей старшей дочери?» Первым вопрос «откуда Анка?» вслух произнес Борис, движимый сомнением, что она его дочь. Я задавала себе все эти вопросы мысленно с намерением найти способы корректировки характера моей старшей дочери. Помня, какую роль сыграл на моем формировании личный пример моих воспитателей и учителей, я уповала на влияние личного примера моей самоотверженности и преданности на становление Анюты. Выше я осветила коротко, какие усилия мне приходилось предпринимать, обеспечивая духовное и физическое развитие моих девочек, чьим вниманием я старалась окружать их. В детстве и юности многие мои воспитатели, учителя и друзья готовили мою душу к восприятию прекрасных проявлений жизни, приобщали к искусству. «Искусство – есть рассказ о счастье существования», - писал Б. Пастернак в романе «Доктор Живаго». Все это помогло мне выстоять. Поэтому и души своих дочерей я старалась готовить к восприятию всего прекрасного. В письмах Б. тех лет, когда Анюта была еще маленькой, тоже имелось много рекомендаций, что необходимо сделать, чтобы скорректировать перекосы в ее характере. В моих обильных душевных излияниях, которые летом 1968 года пресек Б., ложкой дегтя было то, что я слишком подробно писала ему тогда об отрицательных проявлениях Анютиной натуры и о положительных проявлениях становления характера Наденьки. Я преувеличила степень его заинтересованности в развитии обеих девочек. Очевидный контраст в их характерах вызывал удручающее впечатления у их отца и укреплял предположение Б. о том, что Анюта – не его дочь и не могла быть ею. Своими откровенными излияниями я невольно содействовала постепенному приближению Б. к его вопросу: «Откуда Анка?» - с предполагаемым его собственным ответом на него: «Не моя». Дети чувствуют неискренность отношения взрослых к себе. Интуитивно чувствовала это и Анюта. В этой ситуации в моей душе только крепло чувство ответственности за судьбу моих детей, особенно Анюты.
Осенью 1968 года мне все-таки удалось примирить новую учительницу Анюты с тем, что она останется в ее классе, а домашние задания будет готовить со мной. Надюша продолжала радовать нас своим присутствием. Из моей записной книжки 27 октября ее стишок: «Ну, а если захочу, я до Маркса долечу!» Анюта тогда серьезно болела и в школу не ходила. Надюшка с градусником в руке: «Аспилантулку надо помелить Анюте». И другие наши дела тоже постепенно приходили в норму. 29 октября я сообщала Б.: «Надюшу перевели в детский садик от МГУ. О девочке и здесь очень хорошие отзывы: она спокойная, очень внимательная, наблюдательная, с хорошей памятью, помнит прочитанные сказки и рассказы и хорошо пересказывает их. У нее хороший запас слов. За Анютой повторяет все: и речь, и действия, и таблицу умножения за нее учит с мишкой. Посадит его перед собой и спрашивает: «Сколько будет трижды пять?» - и за него отвечает: «48». И в другом письме: «Алла Васильевна выхлопотала для меня 50% платы за содержание Анюты в интернате, теперь я буду платить за нее только 16 рублей. В школе ее дела немного улучшились, но на ее дисциплину учительница продолжает жаловаться. Дома она хорошо помогает мне и Наденьке. Каждый вечер Анюта ходит за Надюшей в садик. Но, когда меня нет, Анка терроризирует малышку – мне соседка по блоку донесла это. Я думаю, это проявление детской ревности или зависти. И то, и другое скверно. Нина прислала Анке в подарок плиссированную юбку, я купила ей кофточку. Сказала, что от папы. Она была в восторге. Наденька себя успокаивает: «Мама мне потом купит». Сейчас с ними хоть не стыдно появляться в гостях».
«Мои соседи привезли было свою малышку, которая ни им, ни мне не давала покоя. Мне в ее присутствии практически невозможно было заниматься. Но на днях они ее увезли. Мои соседи взяли в прокате холодильник, я тоже пользуюсь им, внося половину платы за его использование – 3 рубля в месяц. Еще я взяла в прокате пишущую машинку и отпечатываю статью, которую обещала представить Седову к сентябрю». В следующем письме: «Галина Александровна, воспитательница Наденьки, очень хвалит ее. Говорит, что с ней можно спокойно оставлять детей: она умело организует их игры и в садике, и во дворе во время прогулок. Я ответила ей шутя: «Оформите ее на четверть ставки воспитателя, чтобы освободить меня от платы за ее содержание в садике». Прихожу в другой раз за ней – она сидит на стульчике в углу наказанная. «Сидит с утра, - сообщает мне Галина Александровна. – Отказалась от обеда, от послеобеденного сна и сейчас отказывается выходить из-за угла. Я уже сама себя много раз наказала». Оказывается, наказывая какого-то шалуна, напроказившего во время игры, Надюшка трепала его за волосы. Она считала наказание, примененное ею по отношению к этому мальчику, справедливым, а действия воспитательницы – несправедливыми. Сидением в углу в течение всего дня она выражала свой протест. Только мне и удалось вызволить ее из угла. «Я навсегда зареклась ее наказывать», - заявила мне Галина Александровна». Много лет спустя при нашей случайной встрече она вспомнила об этой интересной своей воспитаннице.
Свободное копирование
