Выполнив все поручения Б., наслушавшись всяких сообщений о родственных распрях, сплетнях, взаимных обвинений, - я спряталась в больнице и просила Лиду никому не говорить, где я нахожусь. Больше откладывать мое лечение до лучших времен уже было нельзя. Мне срочно пришлось лечить кишечник в больнице, в которой Лида работала старшей сестрой у замечательного главного врача Марии Мануиловны Чернецкой. На лечении я находилась с 11 по 31 июля. Эта инфекционная больница размещалась в одноэтажном кирпичном корпусе. Стерильную чистоту в ней наводила санитарка Павлина Андреевна. По ее рассказам к этому весь персонал больницы приучила недавно умершая главврач по фамилии Ворона. Много историй про эту Ворону рассказала нам Павлина Андреевна. Ежедневно, наведя порядок в корпусе, Павлина Андреевна разносила по палатам и разливала больным чудный напиток из дрожжей. Все мои попытки выведать у нее рецепт его приготовления не увенчались успехом. Правда, она каждый раз наливала мне двойную порцию этого целебного нектара. В нашей палате лежало 12 веселых женщин разного возраста. Здесь я увидела, как выгоняют из человека солитеров и прочих паразитов.
Завершив наведение марафета во всей больнице, Павлина Андреевна любила заходить в нашу палату побеседовать. Она была интересным человеком и хорошей рассказчицей. В молодости, работая на металлургическом заводе, она вышла замуж. Муж ее оказался драчуном, садистом. Она немедленно рассталась с ним, ушла с завода и с тех пор работала в этой больнице, не выходя больше замуж. Однажды зашла она в нашу палату и сообщила, что в мужскую палату положили бывшего главного бухгалтера завода, на котором она работала в молодости. Честный, строгий и справедливый был бухгалтер, рассказывала Павлина Андреевна и подчеркнула: совершенно слабый сейчас, он не утратил чувства собственного достоинства и благородства. Кто-то из нас возьми и скажи ей: «Павлина Андреевна, выходите за него замуж». – «Нужно мне за ним штаны стирать». – Только закончила она эту фразу, как по коридору разнесся громкий зов: «Павлина Андреевна! Павлина Андреевна!» - И вдруг слышим - из дверей ванной комнаты доносится ее требовательный голос: «Снимай штаны! Снимай, я тебе говорю! Не держи их!» - Всю нашу палату потряс безудержный смех. Через полчаса она вошла в нашу палату и произнесла: «Накаркали девчата». Оказывается, ее благородный пациент, страдавший абсолютным недержанием кишечника, счел для себя унизительным пользоваться уткой и решился на самостоятельный поход в туалет – с результатом этого похода ей и пришлось возиться: купать старого «ребенка» и «стирать его штаны». Больше о ее замужестве мы речей не заводили. Она была жизнерадостным и самодостаточным человеком. Из окна нашей палаты ежедневно ее можно было видеть, как после работы, приняв приличный вид, с удочкой на плече она отправляется на пруд удить рыбу. Заядлым рыболовом была наша жизнелюбивая Павлина Андреевна.
Несмотря на постоянный говор в палате, я ухитрялась думать о том, что я должна сказать в своей диссертации, искала стержень ее. Интереснейшие документы были в моем распоряжении, но я сознавала, что не в их пересказе, пусть даже кратком, стоит передо мной задача. Со мной в палате были и мои бумаги. Мария Мануиловна, однажды войдя в палату, полюбопытствовала, чем я занимаюсь. Я рассказала. Она освободила маленькую палату и поселила меня туда. Я смогла вплотную заняться решением стоявшей передо мной проблемы, и к концу пребывания в больнице, кажется, нашла решение. В этой маленькой районной больнице меня очень хорошо подлечили. После выписки из нее мы втроем сфотографировались на память о нашем пребывании в Ревде и послали карточку Б.. «За фото огромное спасибо. Вышли все хорошо, только Наденька чуть хуже. Сразу же тебя поцеловал дважды (не только потому, что ты стала лучше выглядеть), девочек – по разу. Кто знает, оправдают ли они наши надежды. Ну а кому что не додал, лучше отдам при встрече. Приехал бы немедленно, но держат неопределенность и жилье».
Все-таки в августе Б. приехал в Ревду. Кто-то из его родственников предоставил ему семейную путевку в зону отдыха, и три дня мы провели в деревянном домике на берегу огромного пруда. С ним мы не боялись ходить в лес за черникой и грибами. Чтобы попасть в дальний лес, надо было переплыть на противоположную сторону огромного пруда на лодке. Таких прудов в Ревде было несколько. Их сооружали при Демидове, когда строили на Урале металлургические заводы. Даже при малом ветре на пруду поднимались сильные волны, и лодку, в которой мы сидели сильно раскачивало. Б. греб веслами, а мы сидели, замерев от страха, но никто из нас ни разу не пискнул. Еще страшнее было плыть по пруду, когда вечером мы возвращались назад – волнение на воде было значительным. Причалили к берегу, и вдруг Б. обнаружил, что оставил на том берегу замок. Мы хором отказались плыть с ним в лодке еще раз. Поплыл один, оставив нас на берегу в тревожном ожидании. Через три дня он уехал в Кемерово, настаивая на том, чтобы мы оставались в Ревде как можно дольше.
Мы начали совершать походы в лес за грибами. Сопровождала нас Света, прекрасно знавшая лес. Она была хорошей ищейкой и видела грибы сквозь землю. Мы же несли свои корзинки домой, полные лишь удивлениями. «То, что видели и пробовали уральскую природу, - это великолепно», - писал удовлетворенный Борис.
Свободное копирование
