Терапевтический прием производили в кабинетах 13, 22 и очень короткий срок в 9-м кабинете, но его вскоре пришлось закрыть, так как там не было печки. В 13-м и 22-м кабинетах одновременно вели прием 3—4 врача, их рабочие места даже не были отделены ширмами. Иногда у дверей кабинета ставили сестру или санитарку, которые вызывали больных: «К доктору Андреевой, к доктору Царевой» и т. д. За дверями кабинета толпа больных голодных людей. Сесть больным было некуда. Каждый хотел скорее пройти в кабинет на прием. Очередных номерков не было, да и больные наши с ними не стали бы считаться. Под дверями кабинета образовывалась давка, шум. Иногда толпа возбуждалась, не слушала увещевания медсестры. Однажды при таких обстоятельствах была разбита стеклянная часть двери в 13-м кабинете.
Качество обслуживания больных в эту пору было чрезвычайно низкое. Несмотря на наличие печей, топившихся до трех раз в день, в кабинетах было очень холодно. Врачи, сестры, санитарки работали в пальто, шубах, валенках, шапках, платках, натянув поверх всей этой одежды грязный халат. Смены белья не было, так как прачечные не работали по всему городу. За стирку халата частным образом надо было заплатить 150—200 граммов хлеба, а на это редко кто мог рискнуть.
Конечно, в основном больных также не раздевали, чтобы обследовать на внутренние органы, да и больные не претендовали на это ввиду чрезвычайно низкой температуры помещения, где они находились. Если уж крайняя необходимость заставляла больного раздеть для тщательного обследования, то приходилось его подводить к печке, закрывать как-то от посторонних глаз, вообще масса хлопот.
Методика осмотра, на основании которого ставился диагноз, была следующая: осмотр ног, вернее одной ноги. Некоторые врачи практиковали так: вызывали сразу 4—5 больных, сажали их в ряд на кушетку и заставляли разуть одну ногу, и на основании осмотра одной ноги делали свое заключение и отметку в больничном листке. Совместно с врачами осмотр вели студенты 4-го курса и только что окончившие школу медсестры. Восемнадцатилетняя медсестра Шура Лосева, хорошенькая девушка, с особенным удовольствием вела терапевтический прием, но ей, конечно, нравилась только внешняя сторона этого дела. «Больной, снимите вашу обувь», — предлагает Шура. Больной стоя разувается. Сесть некуда вследствие скученности. «Больной, у вас отеки, вы должны как можно меньше пить. Следующий!» Иного чего-нибудь Шура не знала, и никто не успевал ее научить. Что получал больной от такого приема? Признание его больным, то есть отметку в больничном листке. Он также получал рецепт на лекарства, но аптеки работали с перебоями или вовсе не работали. Если больной и доставал лекарство, то зачастую он должен был еще сам его варить, а для этого он должен был еще съездить на Неву и где-то раздобыть дров. Большею частью наши больные были беспомощны в этом отношении, и не случайно мы много рецептов видели валяющимися у дверей нашей поликлиники. Что получали мы, работники поликлиники, от такого приема? Горький осадок своего бессилия; так хотелось накормить, обогреть, успокоить несчастных людей, но мы ничего не могли сделать.
Позднее, когда наш завод начал вырабатывать патоку из древесных опилок и выделял ее нам для поддержания жизни медперсонала и для лечения больных рабочих и служащих нашего завода, мы распределяли ее между наиболее нуждающимися больными, назначали курс лечения патокой «по 50 или по 100 граммов через один день по 5 раз». Больной должен был выпивать ее тут же на наших глазах. Не знаю, спасли ли мы хоть кого-нибудь патокой от смерти, но во всяком случае моральное ее воздействие на страдальцев было велико: они видели какую-то заботу о себе, внимание.
Были такие случаи, когда больной приходил на прием, а уйти уже не мог. Не хватало сил и решимости идти семь-восемь километров до дому в пустую, холодную, темную квартиру. Больные предпочитали оставаться у нас, надеясь, что, может быть, здесь они получат какую-нибудь помощь и во всяком случае будут не одни.
Свободное копирование
