А между тем наш дружный офицерский коллектив участка каждое утро меня встречал с одним вопросом: «Кто?». Они не спрашивали о здоровье супруги. Они не спрашивали меня, собираюсь ли я вообще «выкупать» сына или дочь, их интересовало — сколько? 6 или 12 бутылок? Но пока я не мог их успокоить, потому что сам не был спокоен. Врачи нас уверяли, что всё в порядке.
Закладка второго дома у нас проходила намного тяжелее, нежели первого. Если осень при закладке первого дома нас жаловала, то зима при закладке второго дома нам показала свои зубы. Морозы были сравнительно небольшие, но снегопады и ветры нас замучили. Рабочий день начинался с расчистки подъездных путей. Иногда приходилось пробивать в валах снега туннели. Ветер дул с такой силой, что отбитые каменщиками кусочки кирпича летели не вниз, а вверх. Каменщики лица обматывали шарфами и носили защитные очки. На рабочих этажах, где каменщики вели кладку, всю смену работа велась по расчистке подмостей и посыпке рабочих мест и проходов околом.
Мне в это время пришлось вести работу на два фронта. Нельзя было отвлекаться от работы, и нужно было следить за домом, где в любой момент могла потребоваться моя помощь. Я решил обедать дома и в обеденный перерыв решать домашние вопросы. В один из дней придя домой, я не застал Софью дома. На мой вопрос «Где Софушка?» тёща ответила, что она ушла к Ольге Степановне. Не раздеваясь, я пошёл за ней, на улице было очень скользко. Жена частенько бывала у Иванюков, я старался к ним не ходить. Полковник Иванюк был в такой должности, при которой у человека есть много друзей и не меньше врагов. Светиться у его квартиры мне не хотелось. Я позвонил в дверь. Отворила дверь мне Ольга Степановна.
- Здравствуйте, я пришёл за своими «сокровищами». На дворе скользко, не ровен час, — шутливо объяснил я цель своего прихода.
- А «сокровища» уже не здесь, я их отвела в роддом, — сказала Ольга Степановна, продолжая мой шутливый тон и, как бы оправдываясь, продолжила: — мы сидели, разговаривали, и вдруг начались схватки. Это произошло час назад. Недавно я звонила в роддом, там всё в порядке. Гостя ждут ночью, мне сообщат, и я вам передам.
Я поблагодарил её за помощь и побежал поделиться новостью с тёщей.
Тёща новость приняла со свойственной ей эмоциональностью:
- Ой вэй! — воскликнула она, хотя по-еврейски никогда не разговаривала, и побежала надевать пальто.
- Успокойтесь, никуда бежать не надо! Нам сообщат, когда будет о чём сообщить.
Она остановилась, повесила пальто на место и отрешённо села на стул, свесив руки. Через пару минут она быстро поднялась:
- Ой! Я же тебя не накормила! Садись, обед готов!
Я пообедал и пошёл на работу. Проходя мимо роддома, зашел в приёмный покой и осведомился о положении дел. Сестричка посмотрела на меня, вздохнула и спросила:
- Папаша? Наверное, первенец? А каждые двадцать минут звонит, конечно, бабушка?
- Всё верно, сестричка. Вы как настоящая провидица. И всё-таки когда Вы покажите мне сына? — настаивал я на своей просьбе.
- Никак не раньше, чем родит Ваша жена, — вежливо ответила сестричка и ушла, захлопнув переговорное окошко.
Пришлось, не солоно хлебавши возвращаться на работу. На работе я решил преждевременно ничего не говорить, да и говорить было пока нечего.
Свободное копирование
