На личном фронте мы с супругой ждали нашего первенца. Тёща на себя приняла все заботы по дому. Несмотря на то, что по нашим расчётам встреча с первенцем должна была уже состояться, жена ещё не ушла в декретный отпуск, хотя в школе уже не задерживалась. Врачи говорили, что всё идёт нормально, однако мы волновались. Своё волнение выражала офицерская братия нашего участка. Дело в том, что по неписаным законам я должен был на стол поставить за родившегося мальчика шесть литров водки, а за девочку — всего три. То, что я поставлю водку, они не сомневались, их волновал вопрос — кто родится. Утром вся четвёрка меня встречала вопросом «Кто?», а вечером провожала вопросом «Ну когда же?». Можно было подумать, что из-за запрета продавать водку они её не пили!
Нас на участке было пять офицеров. При моей встрече с офицерами участка моментально заводился разговор о том, как мы будем омывать нового моряка, «чтобы он грома не боялся». Кроме начальника участка, меня, Саши Романенко, Игоря Иванова к нам прислали на крупнопанельный дом лейтенанта Геннадия Панфилова, очень интересного человека. При его росте около двух метров, спортивном телосложении, косой сажени в плечах он был застенчив, как девица. Ребята специально с ним затевали разговор о девицах, при котором лицо его покрывалось пунцовым румянцем. Его прислали на крупнопанельный дом, так как мне, технику-строителю по образованию, архконтроль такие дома строить запрещал.
Для успешного выполнения плана по жилищному строительству наш участок полностью сделали участком жилстроя, а аэродром отдали первому участку. Так на нашем участке появился прораб лейтенант Игорь Иванов. Как впоследствии мы узнали, это был человек со страшной биографией. Он был старше меня на год или два, но успел в войне принимать участие в боевых действиях. На его глазах оккупанты расстреляли отца и мать. Он из деревни ушёл без всяких средств к существованию, так как дом сожгли немцы. Когда он помирал с голода, его подобрали солдаты. Он стал сыном полка. Через два года его направили в разведшколу. После успешного завершения учёбы он вернулся в свою часть и воевал до конца войны. В настоящее время он с женой жил рядом со строительной площадкой, в доме-общежитии, который был построен, когда я был взводным командиром. Иногда, греясь у печурки, Иванов рассказывал некоторые эпизоды войны, в которых он участвовал.
- Игорь, ты участник боевых действий. Меня не интересует период, когда ты был сыном полка, там тебя оберегали, как малолетку. Однако когда ты пришёл после школы разведки, ты был уже равноправным бойцом? — спросил однажды я его, — или они тебя всё- таки щадили?
- Было всякое, — после небольшой паузы, как бы раздумывая, ответил он и как бы для усиления добавил: — было всякое, однако в «сынках» засиживаться мне не пришлось, и первый ночной поиск не заставил себя долго ждать. Один из наших отрядов разведчиков вернулся с задания, потеряв две трети личного состава и безрезультатно. Меня предупредили, что я ночью иду на задание, чтобы готовился. Конечно, я был рад, что пришло и моё время. К вечеру я успел хорошо отдохнуть, проверил снаряжение и ждал приказа. Присматривался к «старикам», стараясь им подражать. Когда стемнело, наша группа вышла из расположения подразделения и по ходам сообщения направилась к окопам. В каком-то месте мы остановились, а спустя несколько минут со стороны вражеского расположения к нам подползло несколько человек из группы наблюдения. Наш командир развернул карту, сделал какие-то пометки. Когда наблюдатели ушли, он подошёл к нам, разделил нас на группы, однако меня не включил ни в какую. Когда он поставил перед группами задачи, он повернулся ко мне и просто, как будто велел почистить винтовку или замести в землянке, сказал: «А ты по моей команде снимешь часового», как будто он велел снять какую-то вещь с вешалки. Он отпустил всех, а мне велел остаться:
- Сынок, прости, что заставляю тебя убивать человека. Однако брать тебя в группу захвата я тоже не могу. Здесь ты один на один с часовым и обязан его победить, ты подготовлен, и в крайнем случае мы тебе поможем. Там мы можем тебя потерять и помочь не сумеем. Я верю в тебя, ты справишься. А теперь пойдём, наше время подошло.
Мы выползли из окопа, доползли к ближайшей рощице, а там пошли во весь рост. Через некоторое время командир остановил группу, ещё раз объяснил задачу, указывая ориентиры. Когда стемнело, мы переползли на исходную позицию. Последовала команда командира: Иванов, вперёд!
… Я пополз. Мне казалось, что эти метры я полз вечность. Но вот и этот злосчастный сарай, из-за которого должен появиться немецкий часовой. Всё время я не отводил взгляд с угла сарая, а врага не было. Когда же он появится? Эта мысль терзала меня. Взошла луна. Я не знал, хорошо это или плохо, однако переполз в тень, брошенную луной от дерева. Послышались шаги, и я увидел часового с автоматом. Он шёл в мою сторону и был полностью освещен луной. Этот немец совсем не был похожим на тех, которые расстреливали отца и мать. Это был пожилой человечек малого росточка, сутулый, заросший щетиной. Время от времени он обдувал озябшие руки. Когда он поравнялся со мной, я заученным приёмом выбил из рук немца автомат, левой рукой закрыл ему рот и правой рукой с ножом ударил часового под левую лопатку. Часовой храпнул, дёрнулся и осел. По левой руке у меня полилась тёплая, липкая, вонючая кровь. Убедившись, что враг мёртв, я отбросил его в сторону, вынул нож, схватил немецкий автомат... Дальше что со мной было — не помню. Я чуть не задохнулся от рвоты и, наверное, какое-то время был без сознания. Пришёл в себя на обратном пути. Два немецких офицера шли за командиром группы, понуря головы. Поиск был удачным. Нашей добычей были два немецких офицера, за безопасностью которых следили все участники поиска. Был ещё один человек, за которым хорошо следили. Им оказался я. Мне позже рассказывали, что всю дорогу я был невменяемым. Когда пришли и сдали пленных, командир мне сказал, что я заставил их всех поволноваться. Собралась вся группа поиска на отдых. Командир части поблагодарил нас от имени командования. Затем старшина налил всем в кружки водку, и я как равный осушил её за победу.
- Ну, Игорёк, поздравляю тебя с боевым крещением, молодец! А теперь отдыхать! — скомандовал старшина.
Да, наградами тогда не разбрасывались, а водки было хоть отбавляй. Но мне грех жаловаться, после того поиска я получил медаль «За отвагу»...
Мы сидели у раскалённой печки, которую мастерски изготовили наши сварщики. Тускло светила небольшая электролампочка, бросая расплывчатые тени от снующих солдат на бетон стен подвала. Казалось, что мы сидим в блиндаже в то время, когда происходили события, о которых рассказывал Иванов. Лейтенант сделал небольшую паузу и продолжил свой рассказ:
- Дальше пошли армейские военные будни. Ночные поиски были не каждый день, но были. Задачи нам ставились ежедневно, и мы их выполняли. После выполнения задания, приказа выпивали и отдыхали, а дальше выпивали, когда и не ходили на задание. Добывали сведения или брали языка, выпивали, теряли друзей, поминали с выпивкой. И так до конца войны. Война давно закончилась, а у меня она продолжается. Мне кажется, что пехоте легче. В особенности в последней фазе войны. Советские солдаты в лицо не видели своих жертв. Они вели обстрел территорий, а затем шли в атаку. Немцы от рукопашного боя уклонялись. Если им не удавалось огнём остановить атакующих, они отступали, сохраняя свои жизни. Мы, разведчики, тоже отклонялись от рукопашного боя, но за нами охотились, и нам часто приходилось отбиваться в рукопашных боях, а это значит — видеть глаза врага и стремиться его убить. Эти глаза я вижу каждую ночь. Ну, ладно, пошли работать...
Я смотрел на этого молодого ещё человека, рано состарившегося, сутулого, с отёкшим лицом, и невольно приходила мысль: сколько ещё таких людей с искалеченной психикой ходят по земле и сколько лет ещё будут ходить, трудиться, а долгими ночами к ним будут являться видения глаз убиенных ими людей!
В одной из бесед Игорь мне говорил:
- Всю войну меня пуля обходила стороной, а водка сгубила жизнь. В конце войны я командовал ротой разведки. Хорошо, что жена после войны немного меня придержала и я окончил институт, а то бы вообще пропал...
Свободное копирование
