К этому времени в бухту заходил белоснежный пассажирский корабль «Вологда». Он не был большим, но и малым его не назовёшь. Он шёл тихо, достойно, и только шипение сопровождало его. Это был пароход, собратья которого уже уходили в небытие, вытесняемые дизелями.
Швартовка была выполнена великолепно. На берег сошли всего два человека, а погрузилась только наша команда.
Василий повёл солдат в общий зал. Я пошёл со своими чемоданами в нашу каюту. Всё здесь было прекрасно. Стюардесса, открыв каюту, спросила, нет ли вопросов к ней, сказала, как её можно вызвать, где находится душевая, ресторан — и ушла. Стол, стулья, двухъярусная кровать — всё здесь было закреплено. На кровати было белоснежное бельё. Всё здесь располагало к прекрасному отдыху. Пришёл Василий. Он тоже обратил внимание на тишину и уют. Мы решили позавтракать в ресторане, пока море сравнительно спокойно. Василий уже успел договориться с шеф-поваром, чтобы сделали солдатам суп или борщ и оплатил заказ своими деньгами. Странно было оплачивать заказ. Семь месяцев я не пользовался деньгами. Один раз дал Василию деньги на папиросы, когда мы его командировали в Шойну. Через четыре дня он вернулся на попутном сейнере с папиросами. Водки и одеколона для солдат он не привёз, в магазине этого товара не было. Он много рассказывал нам об этом посёлке, районном центре полуострова Канин, но каждый раз возникали новые воспоминания.
Мы зашли в ресторан. Он был почти пуст. Официантка приняла у нас заказ. Мы подсчитали стоимость заказа и начали по карманам собирать всю наличность.
- Ты знаешь, Вась, за всю экспедицию я не потратил ни копейки, кроме тех денег, что я тебе дал при твоей поездке в Шоину.
- О, да. Я хорошо запомнил эту поездку. Ещё бы немного — и вы бы не досчитались в вашем войске одного офицера, — интригующе начал свой рассказ Краморенко, лукаво улыбаясь.
- Что так? — с недоумением спросил я.
- Как видно, я ещё не всё рассказал об этих четырёх днях в ожидании судна на обратный путь. А рассказать есть о чём. Во всяком случае сейчас. Так слушай... Ведь это я договорился с пограничниками, что они меня подбросят катером к любому рыболовному судну, идущему на Шойну. Когда я пришёл на погранзаставу, там уже была Валентина, инженер ГМС, ты её знаешь. Долго нам ждать не пришлось. Семафором договорились со шкипером, и через несколько минут мы были уже у сейнера. Нам кинули штормтрап, и мы поднялись на борт. К вечеру мы были уже в Шойне. Магазин был закрыт. Моя спутница сказала, что она знает дом, где можно переночевать. Он у них вроде гостиницы. Мы направились к этому дому. Пришли вовремя, там готовились к ужину, состоящему в основном, из наваристого рыбного супа и варёной рыбы. Всё это варилось из трески. Водки не было, но браги было до не хочу. За столом сидел пожилой мужик и рассказывал, что он сюда на сейнере притащил бухгалтера, который привёз рыбакам зарплату. На эту же сумму в трюмы погрузил водку для магазина. Бухгалтер выдал рыбакам зарплату, рыбаки закупили всю водку, отдав привезенные деньги в инкассацию. На витрине магазина стояла большая бутылка из папье-маше с этикеткой «Особая московская». Один сильно пьяный рыбак потребовал, чтобы ему продали эту бутылку. Ему все объясняли, что это не продаётся, что это бутафория. Так эта зануда разбил витрину, бросив какие-то деньги, схватил бутылку и убежал. Из посёлка не убежишь. Его поймали, набили морду, а бутылку возвратили продавцу. Много ещё было рассказано за этот вечер, но время катилось к ночи, а народу за столом много и в основном — рыбаки со своими подружками с сейнеров. Хозяин нижней комнаты раздал знакомым рыбакам остальные комнаты, а оставшимся четырём парам велел разместиться на чердаке. Мы поднялись на чердак. Здесь был полумрак, и в отличие от низа было много воздуха. В каждом углу на сене лежал матрас. В центре чердака тоже была пара спальных мест. Мы с Валентиной выбрали один угол и пошли туда укладываться. Моя спутница достала из сумочки халатик и надела его на ночь. Я снял сапоги, подстелил под себя шинель и сразу лёг, потому что выпитая бражка очень подкашивала ноги. Валентина устроилась на рядом лежавшем матрасе...
Василий вёл свой рассказ певучим украинским говором. Официантка поставила нам на стол закуски, встала в сторонке у окна и следила за усиливающимися волнами за бортом. Мы ели и пили не спеша, нам всё равно нужно было ждать порционные блюда. Корабль сделал небольшой вираж, и мы прошли какой-то островок, после которого резко увеличилась качка. Официантка подошла к нашему столику и подняла висящие на петлях борта стола. Порционную солянку и бифштекс мы ели, придерживая тарелки рукой. Водку выпили к первому. Опасно было оставлять бутылку на столе. Однако обед был отличный. Расплатившись и поблагодарив официантку, мы побрели в свою каюту. Я взобрался на верхнюю кровать, Вася лёг на нижнюю. На всякий случаи подняли борта на кроватях, чтобы во время сна нас не сбросило с них.
- Да, — продолжал свой рассказ Василий, — не помню, о чём мы говорили с Валентиной, когда услышали в одном из углов чердака смешок и тяжёлое дыхание, а затем — тихий стон. Валентина не могла этого не слышать. Пожелав мне спокойной ночи, она повернулась ко мне спиной и замолкла. На чердаке был полумрак. Солнце стояло низко, и лучи его били в единственный фонарь чердака. Скоро я услыхал возню в дальнем углу чердака. Там любовь была принята в открытую без всяких условностей. Люди использовали свой шанс, который на малых сейнерах и йолах недоступен. Я понял, что Валентина не спит, потянул к ней руку и притронулся к плечу. По тому, как она вздрогнула и повернулась ко мне, было понятно, что отступать от намерения нет надобности.
- Ты что, Вась? — спросила она шепотом. Глаза её блестели, отражая те немногочисленные лучи ночного солнца, которые пробивались в фонарь. Ответа она не дождалась, да и вряд ли он был надобен. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Через её чуть приоткрытый рот, окаймлённый налитыми пунцово-красными губами, просматривались ровные белоснежные зубы. Её учащённое дыхание и чуть вздрагивающая грудь... Не помню, как я впился в эти губы, как прижал дрожащее тело этой женщины. На мои порывы она отвечала с не меньшей страстью. Нам уже не нужно было слушать все звуки по углам чердака. Они были заглушены ударами наших сердец. Мы только не учли одного — что перекрытие дома, приютившего нас, было очень старым, и многие балки перекрытия были изрядно подгнившими. Это вызвало опасение хозяина дома. И надо же было случиться, что в момент кульминации мы услышали голос хозяина:
- Эй вы там, наверху, поосторожней, потолок рухнет!
Но нам было не до него.
Где-то часов в пять мы заснули, укрывшись моей шинелью. С моря подул довольно холодный ветер. Приблизительно так прошли ещё две ночи, пока не подошёл попутный сейнер, шедший в наши края на лов акул...
Так Василий закончил свой рассказ, и мы выключили свет после беспокойной ночи.
Свободное копирование
