Август мы разменяли, две антенны были смонтированы, а третью не могли начать монтировать из-за отсутствия фаркопа, которого так и не прислали. Для начала монтажа также нужен был второй трактор, чтобы с его помощью заменить мертвяк при подъёме копра. Пошли вторые сутки ремонта трактора. Каждую свободную минуту я был в мастерской. Конахевич работал не поднимая головы. Он только попросил меня найти два метра медной проволоки диаметром три миллиметра и если можно — паяльную лампу. Его лампа дышала на ладан и могла подвести. Я попросил Попова, и он прислал мне два метра кабеля, в котором жилы были из 3-миллиметровой медной проволоки, и совершенно новую паяльную лампу. Наш умелец просверлил по контуру медного листа три ряда отверстий, лист к корпусу картера прикрепил двумя 3-миллиметровыми болтами. Нагревая осторожно медь, он маленьким молоточком придавал листу форму днища картера. Я его не спрашивал, когда он закончит работу, и он, видимо, это понял. С парня больше выжать было невозможно, а других специалистов не было.
Утром ко мне зашёл Алексей и осведомился, нет ли вестей с Большой земли насчёт досылки фаркопа. Я его ничем не мог обрадовать. К концу августа погода начала портиться, температура резко начала понижаться.
На следующий день до общей побудки я зашёл в мастерскую. Канахевич завершал работу по восстановлению картера. Я понял, что через несколько часов трактор будет на ходу. После завтрака пришёл Алексей со своим традиционным вопросом о фаркопе. Он был одет в американскую меховую безрукавку.
- Видишь, лейтенант, я уже перешёл на зимнюю форму. Если через 10-15 дней не будет фаркопа, мачта смонтирована не будет. И сейчас никакой гарантии нет, что завтра не сорвётся ураган.
- Я с тобой, Алексей, согласен во всём. Они на Большой земле молчат, как будто они сидят на острове, а не мы, — я говорил с ним, а сам смотрел на его коричневую душегрейку. Уж очень она мне понравилась. - Слушай, Алёша, уж очень мне понравилась твоя душегрейка, она тебе ни к чему. Продай мне её!
Я так быстро переменил тему разговора, что мой собеседник оцепенел и вместо ответа только промычал: - Ну и ну!
- Нет, я серьезно, — повторил я своё предложение. — Ты смонтируешь последнюю мачту и уедешь домой, а мне здесь ещё куковать и куковать.
- А что, — опомнившись, выпалил Алексей, — давай литр водки — и я здесь же ее отдаю тебе. Но учти, денег я не возьму. Нафиг они мне?
- Дай хотя бы померить, а то и не померяю, жалко будет. Сам знаешь, водки у меня нет, — как бы досадуя, сказал я.
В это время в «прорабку» вошёл Гуляев. Я взял меховую безрукавку — лёгкую, тёплую, тонкую — и надел на себя. Она была размером как будто по мне сшита.
- Понимаешь, Нестерович, Алексей за эту вещь хочет литр водки, а ведь у меня водки нет, а только спирт.
- Поллитра спирта нам тоже не помешает, — издеваясь, сказал Алексей, — мы люди не гордые.
- А плакать не будешь? — спросил я.
- Никогда! — выпятив грудь, ответил бригадир.
Я взял стул, подошёл к печке, влез на стул и снял с печи бутылку спирта, которую я держал как НЗ на всякий случай. Блеснул и моментально померк глаз Алексея. Он взял бутылку, внимательно осмотрел её. Сургуч был цел. Я специально завернул бутылку в старую рубашку, зная,что солдаты, которые убирают комнату, заглядывают в шкафы и чемоданы в поисках бумаги для курева. Итак, всё было в порядке. Алексей открыл дверь и позвал двух ребят со своей бригады, которые его ждали. Откуда ни возьмись явился доктор Мудров. Алёша ловким ударом по донышку бутылки правой рукой открыл бутылку, разлил спирт по стаканам, и мы обмыли мою покупку.
