Убедившись, что всё идёт по намеченному плану, я вновь отправился на экскурсию. Я очень хотел встретиться с гражданским жителем Соловков, но таковых не встречал. На одном здании прочёл вывеску, которая поведала мне, что здесь располагается гарнизонный Дом офицеров.
Первых гражданских лиц я встретил вечером, но местных среди них я не видел. Это были матросы с кораблей буксиров, барж, катеров, все они в основном были из Кеми. Встретился с ними я в таверне, куда пригласил меня Юрий Дмитриевич. Это было в конце рабочего дня по разгрузке кирпича. Мы долго с ним шли по лесу, пока не пришли к большому дому под вывеской «Столовая». В большом зале было людно, пустых мест почти не было. Нас окликнули матросы с нашего корабля, которые пришли раньше нас. Около их столика на привязи сидел громадный пёс, которого они украли на острове Калгуев. В зале был полумрак. Для такого зала было очень мало лампочек, и сами лампочки были маловаттные. Электричеством остров снабжала дизельная электростанция. Остров освещался до 24 часов, затем давали три предупредительных сигнала, и через пять минут остров погружался во тьму.
Когда мы пришли в таверну, многие матросы были уже солидно поддатые. За некоторыми столами были громкие разговоры, где двое спорили, остальные их успокаивали и при этом подымали крик ещё громче, чем спорящие. Были и искатели приключений, которые шли от стола к столу и пытались с кем-то поспорить. Как правило, их просили уйти, отвязаться с добродушием гуляющих людей. А иногда было и другое. К разгару нашего гулянья, когда мы были уже довольно подогретые, к нам привязался какой-то матрос. Ему нравилось наступать нашему псу на хвост. Пёс жалобно визжал, хотя мог и защититься, но он, видимо, был из упряжки и раньше не видел такого количества народа. Сколько мы ни умоляли матроса оставить собаку в покое, матрос не унимался. Когда собака завизжала очередной раз и особенно сильно, глаза у нашего старпома засверкали несколько больше, чем у нормально пьяного человека.
Он медленно встал со стула и со словами «Гад! Всё. Терпение моё лопнуло. Сейчас кто-то будет валяться» подошёл вплотную к приставале.
Его кулак мелькнул как молния, и в это время матрос отлетел в соседний ряд столов, и не к другому столу, а на другой стол, который хотя и был на четырёх ногах, но не удержался, и, падая, сбил сидящих за столом матросов. Это очень не понравилось упавшим матросам. Они подняли с пола незадачливого приставалу (он сам ещё не в силах был подняться), подвели его к дверям таверны и как ненужный хлам выбросили на улицу. Юрий Дмитриевич извинился перед пострадавшими матросами и поставил на их стол бутылку водки. Инцидент был погашен. Людей в таверне становилось всё меньше и меньше, и наконец мы со старпомом остались из посетителей одни. Нас перестали обслуживать и предупредили, что сейчас потухнет свет. Мой напарник потребовал ещё бутылку. Я начал его уговаривать идти на корабль, но он подчинялся только своему желанию. Дискуссия старпома длилась до того времени, когда после сигнала потух свет. Мой друг явно перебрал, и я уповал только на свежий воздух и мороз, но, увы, просчитался.
Юрию вздумалось идти в противоположную от корабля сторону. Остров был полностью затемнён, и только наш корабль светился всеми палубными огнями. От таверны огни корабля видны не были, но они освещали низко проходящие тучи, которые отражали огни корабля. Переговоры с ним к консенсусу не привели, и он продолжал идти в противоположную сторону острова, где кроме леса ничего не было. К счастью, мой попутчик на какое-то время полностью отключился, повиснув на моём плече. Это обстоятельство дало мне возможность повернуть свой путь к кораблю. Через минут пятнадцать Юрий отпустил меня и самостоятельно пошёл рядом нормальной походкой. Так ни говоря ни слова мы добрались до причала. В каюте старпом зашёл в свою спальню, разделся, сложил одежду на стул и лёг спать. Я улёгся на мой диванчик и моментально уснул. Не помню, было ли это ночью, или под утро – я услыхал какой-то шум в коридоре. Мне показалось,что кто-то постучал в дверь. Несколько позже я увидел старпома уже одетого. Он зашёл в спальню, открыл шкаф, порывшись там, что-то вынул из шкафа и чуть ли не бегом покинул каюту. Я опять заснул. Когда проснулся, было ещё темно. Я посмотрел на часы со светящимся циферблатом. Они показали, что это время моей ежедневной побудки. Я умылся холодной водой, растёрся, оделся и вышел на причал. Прохаживаясь вдоль борта нашего корабля, я ещё издали увидел идущих по причалу офицера и трёх матросов с повязками. «Гарнизонный патруль», – определил я и машинально левой рукой провёл по пуговицам шинели. Патруль явно направлялся к нам на корабль. Когда мы поравнялись, я увидел, что патрульный офицер – капитан третьего ранга и первый отдал честь, как и было положено по уставу. Когда патруль начал подыматься по трапу на корабль, его у трапа встретил вольнонаёмный вахтенный матрос. Я чётко услышал, что патруль потребовал, чтобы его провели к командиру или к старпому. Да, подумал я, один нежится с молодой женой или не женой, а другой дрыхнет после солидной пьянки. На палубу вышел дежурный офицер, и они все скрылись на корабле. Патруль гостил на корабле около часа. Когда гости ушли, меня окликнул старпом и мы зашли к нам в каюту.
- Что, я вчера был сильно выпившим? – с ходу спросил он.
- Не знаю, как у вас на флоте. Однако, по Гашеку, печник напивается в дым, железнодорожник в шпалу, священник – до состояния риз. Ваша честь вчера удостоилась всех состояний, – шутливо ответил я и в свою очередь задал вопрос: – А, собственно, в чём дело?
- Так,ничего. Собственно, сейчас уже ничего, – сказал он с неподдельной грустью. – Ещё немного – и я мог бы угодить под трибунал, а это никак не входит в мои планы. – Он немного помолчал, обдумывая, стоит ли мне всё рассказывать, а затем продолжил:
- Когда мы пришли вчера...
- Не вчера, – перебил я его, – а сегодня.
- А ты не перебивай, и без твоих хохм тошно! Так вот, когда мы пришли, – он запнулся, сделал небольшую паузу, посмотрел на меня, определяя, готов ли я слушать, и продолжил, – наши ребята набирали воду. В наших баках осталось на два дня воды. Здесь, на причале, только один гидрант, где нам можно взять воду. Через полчаса подошёл местный буксир, пароход. Ему нужна была вода для котлов корабля. Они отключили наш шланг и подключили свой. Матросы разбудили меня и доложили, что воду не набирают, занят гидрант. Я вышел и приказал своим матросам переключить шланг и продолжать набирать воду. В это время из буксира вышли четыре амбала на наших двух. Тогда я взял в шкафу револьвер и вышел к гидранту. Буксирщики увидели моё состояние и револьвер в руках, временно отступили и вызвали комендантский патруль, тот самый, который был у нас в гостях. Капитан третьего ранга приказал мне отключить корабельные шланги. Я отказался выполнять приказание. Он схватился за кобуру пистолета, я из-за пазухи вынул револьвер и подвёл ствол к его морде. Он увидел моё состояние и принял правильное решение. Развернувшись на 180 градусов, он дал такого дёру, что матросы патрульные едва его догнали.
Старпом опять замолчал, закурил, потоптался по каюте, зашел в спальню, порылся зачем-то в шкафу и опять вернулся ко мне.
- Да, самое главное, это то, что всё это я уже раз прошёл. Это было на Черноморском флоте. Я там потерял звезду капитана третьего ранга. Если бы не счастливый случай, я бы опять загудел под трибунал, А счастливый случай в том, что патрульный офицер и наш командир – друзья. Они вместе на одном корабле служили на ТОФе и встретились здесь. Одним словом, их встреча прошла в воспоминаниях, и мы разошлись, как в море корабли.
Так я узнал о событиях, которые произошли в эту ночь, ночь накануне великого праздника, праздника Дня Сталинской конституции, 5 декабря 1953 года. Весь день велась разгрузка кирпича. Солдаты рвались домой в Ваенгу, поэтому решили работать до полной разгрузки корабля. Вечером я решил отправиться в дом офицеров, чтобы посмотреть на здешний «бомонд». Вообще я не ожидал ничего интересного, но сидеть весь вечер на корабле было ещё тяжелее.
Свободное копирование
