После отбоя я остался сам с собой. Как там дома?! Пошла вторая неделя с тех пор, как я покинул нашу маленькую, ещё хрупкую семью. Софушка, конечно, на меня в большой обиде, но иначе я не мог поступить, принимая решение о переходе на техническую работу в экспедиционное хозяйство. Сколько ей ещё придётся жить на причале в каменном карьере? Помогут ли ей переехать соседи Валя Иванов и Валя Калягин, когда ей выделят комнату? Эти вопросы были безответными. Связи отсюда никакой не было. Письма доходили только до посёлка IIIойна, который находился от нас на расстоянии 120 км по прямой и был ограждён от нас двумя бурными реками. Добраться туда можно только водой. Правда, я слыхал, что с большой земли почта иногда приходила иными путями, а именно иногда приносили пограничники (но не наряд, а те, кто по каким-то причинам бывал в Шойне), или отпускники, которые возвращались в часть, а в Шойну за ними посылали катер или с рыбаками они подходили к Каниному Носу, а с берега за ними выходила моторная лодка и снимала их на берег. Но это было очень редко. Фактически связи с большой землёй не было, и нужно было себя на это настроить. С этими мыслями я уснул.
Утром до начала работы, вручив ротному расстановку, я взял двух человек и с геодезическими приборами направился на среднюю мачту. Работа, которую я рассчитывал сделать за пару часов, оказалась довольно сложной и кропотливой. По проекту антенны должны были стоять по одной линии на расстоянии 3,5км одна от другой. Группа геодезистов оставила мне на каждой мачте по одному колышку, но, видимо, они очень спешили домой. Поэтому чтобы не развернуть фундаменты, мне потребовалась тура, установленная на соседней мачте, чтобы пробить створ. Это должны были сделать геодезисты. Два взвода солдат строем подошли к месту монтажа мачты. Остановив строй, взводные подошли ко мне. Не ожидая вопросов со стороны взводных, я обратился к ним:
- Произошло недоразумение. Геодезисты не оставили створ антенн. Я это сделаю сам, но на это нужно время и несколько солдат, желательно плотников. Остальному личному составу расчистить площадку под заготовку щебня и подносить камень для щебня, который находится от центра заготовки на на расстоянии 30м от площадки заготовки щебня. Если найдёте возможность, начинайте заготавливать щебень фракцией 80 мм. Лейтенант Краморенко, Вас я попрошу взять солдат, которых я выделил дополнительно для разбивки фундаментов, и с трактором и досками поехать на правую мачту. Там вам нужно будет установить туру из досок над колышком. И ещё, если можете, возьмите какое-нибудь красное полотнище и нацепите сверху на туре. Задание ясно?
- Так точно, товарищ лейтенант, – лихо ответил Василий, – но у меня есть предложение.
- Слушаю Вас, Василий...
- Фёдорович, Василий Фёдорович, – представился Краморенко.
- Слушаю Вас, Василий Фёдорович.
Мне был симпатичен этот лейтенант ещё со знакомства на корабле. Простой украинский паренёк с необыкновенной хваткой. Таким, как говорится, «не нужно подсказывать, какой рукой какое ухо чесать».
- Я думаю, что лучше будет, если мы трактор не будем срывать, а заведём ГАЗ-5І. У нас основная дорога к мачте пробита и проверена. Это будет быстрее. Там доски нужно будет поднести на метров 200.
- Выполняйте, – без лишних слов сказал я.
Василий, отходя от меня, что-то объяснял второму офицеру и сразу направился к гаражу. Второй офицер, видно, по подсказке Василия, остался давать задания для своего взвода и взвода Краморенко. Из этого я сделал вывод, что моя установка, данная на вчерашнем совещании о работе в две смены, была правильной. На точке или объекте можно держать одного офицера, а самому заниматься проверкой выполнения работ и подготовкой фронта работ.
Пока Василий устанавливал туру, я сел на сани-волокушу проходившего мимо трактора и направился на берег. На многих деталях и конструкциях были сорваны упаковочные ярлыки. Я понял, что мне нужно ещё время для изучения чертежей. Отметив мелом конструкции, которые знал, я приказал вывозить только меченные мной конструкции и уехал на среднюю мачту. Когда мы поднялись с берега наверх, я увидел туру с красным полотнищем сверху. Пробивка створа и разбивка фундаментов много времени не заняла, и до вечера я мог работать с технической документацией. С каждым днём знакомства с чертежами я всё больше и больше находил деталей, которые были на берегу. Скоро берег был очищен и готов для приёмки следующих грузов.
Далее проблемы посыпались, как из рога изобилия. В основном это были хозяйственные вопросы. Пока не было снега, нужно было заготовить камень для осенней работы. Не весь камень поддавался разборке. Если он разбирался, к нему нельзя было проехать, а если и был подъезд, то камень был монолитным, и брать его можно было только взрывами.
Взрывчатки, запалов и шнура у нас было очень много, но не было ни компрессора, ни буров. Начались походы по тундре. Я одессит, южанин. Я люблю причерноморские равнины, поля, холмы, я люблю скалистые крутые спуски к морю. Это красота. Это эликсир, который погашает стрессы и всякие жизненные неурядицы. Но я бы многое потерял, если бы не захотел увидеть прелести весенней тундры, оживлённой после зимней спячки природы. Зелёные ковры покрывают землю в считанные дни после освобождения её из-под снега. А ещё через несколько дней эти поляны покрываются мелкими, нежными, трогательными своей беззащитностью цветами всевозможных расцветок, невозможно оторвать от них глаз. Отдельные стволы кустарников и тонкоствольные деревья, прижавшиеся друг к другу, как бы согревая своего соседа своим присутствием, сейчас создают общую зелёную крону одного могучего зелёного гиганта. Над всем этим зелёным миром, перебивая друг друга, звучит симфония многотысячных пар пернатых, которые в этом могучем многоголосье ухитряются находить друг друга, чтобы через небольшой промежуток времени в этот миллионный хоровод ввести ещё миллионы новых голосов. Проснулся и животный мир. Из-за кочек то и дело выскакивает песец, задрав вверх свой ещё белый хвост и прижав уши к голове, которую клином вытянул вперёд, галопом летит, перескакивая через препятствия. Красная лиса подпускает к себе на несколько шагов. Когда видит, что встреча с человеком неизбежна, как и песец, даёт дёру. И только маленькая пеструшка, бесхвостый полевой мышонок бегает в ущельях между двумя кочками, не боясь человека. У него враги только лисицы, песцы да хищные птицы – совы и пигалицы. Тундра, куда волею судьбы я попал, оживала, следуя прописанному ей регламенту свыше.
Я шёл много километров, чтобы по еле заметным признакам находить места, где бы можно было разбирать скалу, заготовляя камень или брать песок, пригодный для приготовления бетона и раствора. Канин Нос – это сравнительно узкая полоска суши, которая врезалась далеко в море. С той и другой стороны шли корабли в одну сторону на Дальний Восток, а в другую сторону – на острова Шпицбергена за углём, и никто из моряков не знал, что скоро настанет время, когда их корабли будут направляться, как поезда по рельсам, системой радиомаяков, ради которых нас высадили на эту землю для проведения строительных работ.
Возвращался я с таких походов к обеду. На нашей базе была тишина, все работали на точках, и только вторая смена отдыхала в казарме. Я шёл в прорабку и на схемах отмечал разведанные мной участки. Камня ещё нужно было очень много, чтобы объекты довести до готовности. На обед бригады приходили минута в минуту установленного времени. За этим следил ротный. Ему это удавалось, или, вернее, только это и удавалось делать. И на том спасибо. Большую помощь в работе мне оказывали взводные, особенно лейтенант Краморенко.
Свободное копирование
