Утром после завтрака отправился на берег. Был прилив – как правило, он сопровождался большой волной. Накаты у берега достигали высоты 1,5 метра. Понтон, распластавшись как большая черепаха, лежал на берегу, пришвартованный к двум мертвякам, укреплённым на бepeгy вместо кнехтов. За линией наката беспомощно маневрировал катер-буксир, но никто на него не мог забросить линь, чтобы на катере затем могли вытянуть буксирный канат понтона. На берегу стоял третий механик транспортного корабля, который ночевал на берегу. Он пытался руководить работами по спуску понтона на воду. Я ничем помочь не мог и остановился на возвышенности берега, наблюдая, что делают опытные люди. Со стороны видней. Ясно было одно: если бы был тонкий крепкий канат, его можно было бы с небольшим грузиком добросить до катера, но экспедицию готовили люди некомпетентные и многого они не знали. Все надеялись на Мильштейна, а он мотался по точкам и участкам и мелочами заниматься не мог. Иванько имел опыт работы, но в основном отсиживался на совещаниях или ездил в командировки, но не на точки. В то время этого я не знал, но то, что не было на берегу тонкого линя, мне было ясно. Канат далеко не бросишь. Механик дал указание отдать концы понтона и насколько можно толкнуть понтон в воду. Пока понтон был на песке, он нехотя, сопротивляясь трением о песок, продвигался к воде. Когда носовая часть понтона коснулась воды и приобрела плавучесть, прибойная волна приподняла понтон и выбросила его на сушу, разбросав всех солдат в разные стороны. Вариант столкнуть понтон на воду не удался, но на ошибках учатся.
После короткого совещания инициативной группы солдат и офицеров было решено, что часть солдат встанет с шестами на понтон, вторая часть толкнёт понтон на воду. Когда понтон встанет на воду, люди с шестами перевалят его через прибойную волну. В последний момент я вскочил с доской на понтон и изо всех сил упёрся на доску. В это время понтон вздыбился, и все гребцы разлетелись в разные стороны в воду. Со мной судьба расправилась по рангу. Вздыбившаяся корма, на которой я стоял, сбросила меня на носовую часть, где на пути оказалось бревно рамы палубы. Удар головой об раму был настолько сильным, что в глазах потемнело. Я почувствовал, что теряю сознание, но пока оно было, старался во что бы то ни стало возвратить зрение. На какой-то миг зрение возвратилось, но тотчас же пропало. Я успел заметить, что море почему-то было надо мной, а небо внизу. Опять усилие. Опять появилось зрение. Собрав силы, я спрыгнул с понтона в воду. Было не глубоко. Вода достигла пояса, но потеряв ориентировку, я почему-то направился в море. Какой-то солдат догнал меня, схватил за руку, и в этот момент удар волны сбил нас с ног и выбросил на сушу. Я не помню, сколько я простоял на берегу, продолжая наблюдать за борьбой солдат с понтоном. Видимо, какое-то время я был без сознания, потому что пришёл в себя, только когда ко мне подбежал Мильштейн. Понтон был у корабля, а он катером прибыл на берег, когда ему сообщили о происшествии.
- Что с Вами, лейтенант?! – испугано спросил он.
- Где я нахожусь? – в ответ спросил я, но майора узнал.
- Мы на Канином Носу, – подавленно, с отчаянием ответил он, глядя изучающе на меня, – пойдёмте!
Он легонько взял меня под локоть, как бы опасаясь, чтобы я не упал после первого шага. Вид у меня был, видимо, далеко не богатырский. Идти было тяжело, каждый шаг отдавался острой болью в голове. Пришлось двигаться медленно, мягкой походкой и не спотыкаться о камни, которые были разбросаны по дороге. Так зашли мы в мою комнату. Майор пытался помочь мне раздеться, но я от помощи отказался. Он ушёл. Я разделся, сменил на себе промокшее бельё и тихонько улёгся на койку. Голова очень болела, немного тошнило. Я мучительно пытался вспомнить, что со мной произошло. Почему я оказался на Канином Носу? Да, уходя с берега, я видел, что понтон и катер шли к кораблю. Вспомнил, что на понтоне меня здорово ударило. Но почему я оказался на Канином Носу – вспомнить не мог.
Открылась дверь. В комнату вошёл доктор Мудров.
- Что случилось, лейтенант? – участливо спросил он.
- Неудачно окончилось плаванье Синдбада-морехода, – шутя ответил я.
Он взял мою руку, проверил пульс, посмотрел в глаза, начал ощупывать голову. Когда его руки коснулись темени, я дёрнулся. Он легонько, не нажимая обследовал место удара, ничего не сказал, поднял меня и обследовал всё тело.
- Ничего. Жить будем, или будем лечиться? – шутя спросил он и сам ответил: – Будем жить. Немного нужно полежать. От головной боли сейчас инструктор принесёт таблетки.
Я попросил его прислать кого-нибудь протопить печь, чтобы обсохнуть. Он сказал, что пришлёт сухую одежду, а мокрое солдат заберёт в стирку. Печь протопят.
После приёма таблетки я заснул и не просыпался до утра. В шесть утра встал, оделся, походил по комнате, помылся холодной водой, растёрся. Голова ещё болела. Ещё не мог вспомнить все детали, но вспомнил основное – что нахожусь в экспедиции, что перед нами поставлены конкретные задачи. В семь утра я пришёл в кают-компанию (это комната на камбузе, где офицеры принимают пищу). Заметив меня, Вася Краморенко показал мне на стул, приглашая садиться.
- Как самочувствие? – спросил он. – Видать, здорово шибануло?
- Да не жалуюсь, крещение водой: принял нормально, – отшутился я.
Мы позавтракали и пошли на разгрузку. На берегу я увидел, что за две смены было много разгружено стройматериалов и конструкций. Моя первоочередная работа заключалась в том, чтобы разобраться и правильно направить по объектам разгруженные конструкции. Погрузка на понтон и разгрузка на берегу происходила без меня качественно и быстро. Тонкий линь для заброски буксирного каната взяли на корабле. Понтон ритмично прибывал на берег, солдаты перегружали грузы на волокуши, трактора вывозили всё на верхнюю разгрузочную площадку, откуда после ухода кораблей нужно будет развозить по объектам. На берег пришел майор Мильштейн. Он остановился и глазами искал кого-то. Увидев меня, подошел.
- Как ваше здоровье, лейтенант? – спросил он явно не для вида.
- Всё будет нормально, товарищ майор.
- Думаете или будет? – спросил он и продолжил: – Вы должны уяснить себе цель, ради которой Вы сюда присланы. Рабочие, исполнители работ, у нас есть, а вот организаторов производства и руководителей здесь мало, если не сказать, что нет. Если Вы выйдете из строя в начале экспедиции, кто Вас заменит? Вы скажете, что незаменимых нет. Правильно. Но ведь для замены нужно время. У Вас опыта работы нет, но Вы неглупый и всё поняли, когда я с вами беседовал на базе. Сюда с охотой никто не идёт, а принудительный труд, я считаю, непродуктивен. Вы ехали сюда с желанием работать. Так делайте то дело, которое Вам поручено. Постарайтесь найти среди подчинённых людей способных делать ту или иную работу. Вы – начальник участка, а не солдат стройбата. Тот период уже прошёл. В экспедиции Вам подчинены все, вплоть до командира роты. Он командир только по вопросам внутренней службы. Что касается качества строительства, сроков выполнения, техники безопасности – за всё отвечаете Вы и только Вы!
- Ясно, товарищ майор, – воспользовавшись паузой, ответил я.
Я, конечно, слукавил. Мне абсолютно не было ясно, как мне, младшему лейтенанту, будет подчиняться командир роты, майор, Герой Советского Союза.
- Вот и хорошо. Завтра к вечеру я уйду на одном из кораблей. Сегодняшний день и завтрашний посидим над уточнением графика работ согласно выполнению работ предыдущей экспедиции. Подсчитаем материалы, которые ещё нужно довезти. Этим и займитесь.
- Есть, – ответил я по-армейски.
- Да, – сказал он, оглянувшись кругом. Обнаружив, что вокруг никого нет, продолжил: – Вы сейчас на технической службе, а не строевой. Поэтому мне будет приятней, если мы будем общаться не уставным языком, а языком, который внесёт ясность – всё или нет Вам ясно, всё ли Вы поняли, при полной субординации. Ясно?
- Вас понял.
- Вот и хорошо, – улыбнулся он доброй улыбкой.
Я медленно обошёл штабеля разгруженных материалов и конструкций, кое-что переписал, подсчитал и пошёл в контору. Пришёл майор. Мы ещё раз с ним просмотрели графики работ в соответствии с доставленными материалами, внесли в график поправки. После плодотворной работы с главным инженером у меня уже была ясность в очерёдности проведения работ.
Свободное копирование
