Я уже говорил, что в праздничные дни на взводных возлагали добавочные нагрузки. Но слава Богу, праздники прошли, и жизнь опять вошла в с свою старую, нудную колею, когда сегодня я знаю, что я буду делать через три дня в 15 часов 10 минут. Дни и сутки были похожи друг на друга, как близнецы, как две капли воды. Но на этот раз я глубоко ошибся. Где-то 15 или 16 мая в окно моей комнаты в 5 утра постучал связной из моего взвода (эту должность будучи солдатом занимал я). Дежурный передал, что в 7:00 я должен быть в отделе кадров штаба флота. К подъёму в роту не идти. Это приказ комбата. Спать я уже не мог. Солнце, не заходя за горизонт, уже поднялось довольно высоко и нахально залило ярким светом всю нашу комнату. Я начал приводить в порядок сапоги, брюки, шинель, в общем, всё, что в обычные дни я не делал. Стройка меня принимала и в таком виде. В штаб флота нужно являться по всей форме согласно уставу. С приближением 7 часов утра пропорционально возрастало моё волнение. Чувствовал что-то не обычное. Волновалась и Софушка. У неё был свободнй от уроков день (у учителей это иногда бывает), и она заявила, что пойдёт со мной и у штаба подождёт меня. Я был против этого. Я убеждён, что хорошо, когда супруги советуются друг с другом по работе, когда оба знают нюансы этой работы. А если же работа известна только по названию, то советы одного или другого супруга неуместны, а иногда и вредны. На этот раз победу одержала супруга.
До штаба флота идти было недалеко, семь-десятъ минут. Дежурному у входа я доложил о цели моего прибытия, и меня повели к отделу кадров. Полковник, начальник отдела кадров, низкого роста, толстый, лысоватый мужчина с двойным подбородком, по-видимому, меня ждал. Я доложил ему по всей форме о цели моего прибытия. Он посмотрел на меня снизу доверху и обратно, как бы измеряя меня, затем открыл какую-то папку, заготовленную на столе, просмотрел бегло анкету, поискав что-то в папке, вынул из неё исписанный лист бумаги, ознакомился с текстом и только тогда произнёс:
- Так-с, – помолчав немного, выдерживая паузу и обдумывая с чего начинать, продолжил: – Вы писали рапорт, что желаете перейти на техническую работу?
- Так точно , – по уставу ответил я.
- Вам приходилось уже что-нибудь построить? – спросил он.
- Никак нет. Дома я построил здание райкома партии без отделочных работ. В Росте будучи солдатом 148 батальона я работал десятником, – чистосердечно признался я. Болъше мне хвалиться нечем.
-Да-а-а, – протянул полковник, что-то обдумывая. Я понял, что он очень сожалеет, что со мной связался.
Вопрос, вставший предо мной – почему он меня сразу не отпустил, долго не давал мне покоя. Ответ на него я получил через 3 года.
- Мы предлагаем Вам, лейтенант, – продолжил полковник, – должность начальника экспедиционного строительного участка на Канином носу.
- Я ещё недостаточно проработал мастером, – растерянно произнёс я. – Прорабом ещё вообще не работал. Не уверен, что справлюсь с работой начальника участка.
- Я другого ответа от Вас и не ждал, – сказал полковник, – но Вам придётся встретиться с начальником политотдела стройуправления полковником Луганским. Знаете такого?
- Да, знаю. Встречался с ним по комсомольским делам.
- Вот и отлично, – сказал полковник. – Можете идти. Что делать дальше, Вам скажут.
Я вышёл из штаба совершенно растеряным. Жена ждала меня у входа.
- Ну, что? – спросила она.
- Мне надо идти в политотдел. Меня там ждут. Дорогой я тебе всё расскажу.
Мы поднимались в верхнюю часть посёлка, где находился политотдел.
- Что ты намерен делать? – спросила она.
- Не знаю, – ответил я, – обстоятельства покажут. Очень ответственная работа, которая мне неизвестна.
Дальше мы шли молча, думая каждый о своём.
Полковник Луганский встретил меня как давнего знакомого. Он был заместителем начальника политотдела, когда начальником был капитан 1 ранга Каганович. С Луганским я беседовал, когда стал кандидатом в члены партии, мы беседовали на семинарах. Это был мужчина высокого роста лет 45-50, худощав, слегка сутуловат, как часто бывают люди высокого роста. Они идут сутулясь, как бы боятся головой зацепить что-либо.
- Здравствуй, здравствуй, лейтенант , – приветствовал он меня, осматривая, как Тарас Бульба своих сыновей, – тебе офицерский мундир больше подходит, чем солдатское х/б. Молодец! Я знал, что у нас ты будешь расти. Мне звонил полковник Блинов. В чём там дело?
- Мне предлагают должность начальника участка, а я ещё в прорабах не ходил. Не хочу подводить людей, которые мне доверяют.
- Но ты же член партии, тебе ли бояться?
- Нет, я не член КПСС, я только кандидат. В члены КПСС меня не приняли.
- Вот и отлично. Придёшь с экспедиции – возвратимся к этому вопросу и, думаю, решим его положительно, – настаивал на моём согласии Луганский.
Я был в полной растеряности. Давать согласие – это равносильно самоубийству.
- Со мной ведут беседу уже более двух часов, а я не знаю, что я должен делать, что это за объект, – сказал я только для того, чтобы оттянуть время и взвесить все «за» и «против». Пока положительным было то обстоятельство, которое давало мне возможность уйти на техническую работу. Но, с другой стороны, идти на должность начальника участка – это чистой воды авантюризм, который может привести к непредсказуемым последствиям. Луганский, как мне казалось, уже потеряв надежду на моё согласие, при последних моих фразах оживился.
- За этим дело не станет, – и он подошёл к телефону: – Соедините меня с хозяйством Иванько!
Когда его соединили по телефону с нужным ему хозяйством, я увидел в этом человеке прежнего Луганского: уверенного, оживлённого, зажигательного.
- Мне нужен Иванько, – не представляясь, сказал он. – Что? Он в командировке? Кто его заменяет? Главный инженер Мильштейн? Давай его. Я Луганский. Направляю к Вам лейтенанта, кандидата на Канин. Поговорите с ним... Не знаю. Выход подтвердил Амфимов – и ни на день позже! Не пойдёт он – п щойдёте сами. Повторяю: ни на день позже! Вам всем подавай академиков... Учите, воспитывайте! Всё. – Он повесил трубку и обратился ко мне:
-Ты знаешь, где находится хозяйство Иванько? Это два дома от комендатуры в сторону поворота дороги на Мурманск. Зайди к главному инженеру Мильштейну. Получишь исходную информацию – и за дело.
- Разрешите обратиться по личному вопросу, товарищ полковник, – обратился я к Луганскому, когда он протянул мне руку для прощания.
- Слушаю.
- Дело в том, что я женился несколько месяцев тому назад. Я и жена живём на шестом причале в бывшей прорабке. Молодой женщине одной жить на каменном карьере у причала небезопасно. Я очень Вас прошу помочь мне получить какое-нибудь жильё в посёлке, где бы она была в безопасности.
- Это очень тяжёлый вопрос, но я обещаю его решить в течении двух-трёх недель. Всё? – спросил он.
-Так точно, – ответил я.
Он подал мне руку, по-мужски стиснул её. Я отдал честь, развернулся по уставу и вышел.
У дверей политотдела ждала меня Софья.
- Я вижу по тебе, что ты дал согласие. – Она заплакала и ушла домой. Я направился в хозяйство Иванько.
Свободное копирование
