Весна в этом году пришла рано, как-то неожиданно. Несмотря на то, что с севера снежные заряды ещё врывались с моря на сушу и покрывали снегом землю, снег был кратковременный и сразу таял на земле, не оставляя луж и грязи.
Пришёл апрель. Наша офицерская братия бурно отметила мой день рождения. Валя Калягин, наш начальник штаба, преподнёс мне подарок и сообщил, что через неделю мне будет предоставлен очередной отпуск, что «Батя» (командир батальона) уже утвердил график отпусков. Теперь нужно молить бога, чтобы «Милый» не отменил решение командира. Пять дней пробежали, как один день. Ребята собрали немного денег, консервы, благословили меня, и я покинул Ваенгу.
На этот раз я решил немного сократить время, проведённое в пути, и лететь самолётом рейсом Мурманск-Москва. В Москве встретиться с братом, купить подарки и поездом доехать до Одессы. Об этом рейсе я согласовал вопрос с братом.
Приехав в Мурманск, я первым долгом пошёл на проспект Сталина, 25 в офицерскую гостиницу и оставил вещи, забронировав койку на одну ночь. Затем пошёл на площадь «пяти углов» в билетную кассу и взял билет на самолёт. В пять утра я должен был быть у кассы. Отсюда уходил автобус на аэродром Мурмаши. Выходя из помещения кассы, я встретил приятеля, выпускника нашей офицерской школы Николая Щербакова, нашего спортивного наставника. Походив по городу, зашли в ресторан при доме офицеров. Посидели до вечера. Николай предложил остаться на танцы, я согласился.
Танцзал дома офицеров был расположен в спортзале. Когда мы зашли в него, там было очень много народа. Большого интереса там находиться не было. Я встал у стены, рядом с брусьями. Стулья вдоль стен были заняты. Мы с Николаем облокотились на перекладины брусьев и смотрели на танцующих. Две девушки, танцуя танго, приблизились к нам, и одна сказала другой, чтобы мы слышали:
- Наверное, эти два офицера мастера спорта, они и на танцах без брусьев обойтись не могут.
Коля предложил рассоединить эту пару. Я согласился, хоть и танцевать я почти не умел. Так мы влились в толпу толкающихся. Девушка, моя партнёрша, видя моё «искусство» в танцах, после того, что её туфелек несколько раз попал под мой сапожок сорок пятого размера, инициативу ведения танца у меня отобрала и повела сама. Танцевала она превосходно, да и сама по себе была довольно привлекательна. Спустя некоторое время я обнаружил, что потерял из вида Николая с партнёршей. Когда в зале стало невыносимо от духоты, я с партнёршей решил покинуть зал, тем более, что она сказала, что ей пора домой, так как она живёт на строительном посёлке за городом и её хозяйка квартиры очень строга. Я предложил её проводить, она не отказалась. Трудно сказать, какое расстояние мы прошли, но шли долго. Верочка чудным голоском пела песни. Она сказала, что родом из Белоруссии, деревни Комаринской. В деревне говорили, что когда-то через их края проезжал композитор Глинка и там услышал мелодию, которая впоследствии была использована и обработана им в произведении «Комаринская». Проводив девушку, я в половине второго пришёл в гостиницу.
В пять утра я уже был у кассы аэрофлота, откуда автобусом доехал до аэродрома Мурмаши. Когда мы подошли к самолёту ЛИ-2, маленький бульдозер расчищал взлётную полосу. Подошли три лётчика, завели моторы. Один из лётчиков переставил алюминиевый трап и пригласил нас войти в салон. В салоне вдоль стенок были решетчатые скамейки, в хвостовой части салона стояли стопки ящиков, закреплённых специальными креплениями. Нам объяснили, что официально пассажирских авиарейсов Москва-Мурманск пока нет. Вопрос решается только грузопассажирскими рейсами, через Ленинград. Меня этот рейс устраивал. Я уселся на скамейку, не имеющую деления мест, но к борту были прикреплены ремни безопасности. Из кабины управления самолётом вышел лётчик и велел всем пристегнуться. Убедившись, что все пристегнулись, он зашёл в кабину, заревели моторы, самолёт задрожал и понёсся по взлётной полосе. В какой-то момент тряска прекратилась, и самолёт начал набирать высоту. Я летел впервые в жизни, поэтому не отрывался от иллюминатора. Внизу были какие-то кустарники. Спустя очень короткое время я понял, что мы летим над лесом, и то, что я видел, это были деревья. Но вот и они пропали, самолёт набрал высоту, и смотреть вниз уже было неинтересно, ландшафт почти не изменялся, и мы как будто повисли над землёй. Из пилотской кабины вышел один из лётчиков. В руках у него было домино. Он предложил сыграть партейку. С кормы принесли несколько ящиков. На один положили чемодан, получился стол. Два других ящика превратились в стулья. Началась игра. Из кабины вышел ещё один лётчик и стал наблюдать за играющими. Затем он также стал играть. Предел моему изумлению настал тогда, когда из кабины вышел ещё один пилот и тоже стал играть в домино. Их в самолёт садилось трое. Играли шумно и весело. Время от времени кто-то из них заходил в кабину, а затем выбегал и продолжал играть. Но вот они все трое поднялись.
- Подходим к Архангельску. Будет посадка. Пристегнитесь. Стоянка будет полчаса. Советую сходить в буфет. Здесь к пиву подаётся очень хорошая сёмга и копчёный угорь. Советую воспользоваться случаем, – сказал лётчик и зашёл в кабину.
Мы выполнили всё, что касалось посадки, заняли свои места, пристегнулись. Когда мы приблизились к земле, я подумал, что мы, как гидросамолёт, садимся на озеро. Когда шасси самолёта коснулись земли, из-под колёс поднялись столбы воды, окатившие крылья. Самолёт проехал к какой-то точке и остановился. Вышли лётчики, установили лесенку, и мы сошли на залитую водой мощёную площадку. Экипаж зашёл в служебное помещение деревянного домика, мы ринулись к буфету во второй домик.
Если бы не громкоговоритель, ревевший не только на площади аэродрома, но, казалось, что его было слышно и в городе, мы бы ещё долго угощались в буфете.
Когда мы взлетели, всё повторилось, но ненадолго. На этом участке полёта экипаж был на своём месте. Когда пролетели через Хибинские горы, а затем над водными просторами, самолёт очень трясло, мне казалось, что он, как птица, машет крыльями. Когда полетели над материком, опять полёт был нормальным.
Свободное копирование
