В Ленинграде приземлились нормально. Лётчик предупредил нас, чтобы мы, выйдя из самолёта, никуда не отлучались – нас пересадят в другой самолёт. Мы ждали не более десяти минут. Подъехал автобус, и нас подвезли к другому самолёту. Новенький самолёт сиял своей новизной и свежестью. На борту сияли буквы и цифры «ИЛ-16». Здесь же у самолёта у нас приняли багаж, и мы поднялись по трапу в салон. Нас на места провела стюардесса, миловидная девушка в форме. Меня усадила рядом с пожилым человеком, который читал газету и даже не удосужился на меня взглянуть. Усевшись в мягкое кресло и подготовив ремни безопасности, я начал осматривать самолёт. Мой сосед, дочитав статью, оторвал взгляд от газеты, осмотрел меня:
- Здравствуйте, лейтенант, – он представился и спросил, откуда и куда я еду.
- Я из Заполярья, служу на Северном Флоте, еду в Одессу, мой родной город.
- Очень приятно, я тоже из Украины, из Харькова, работаю директором научно-исследовательского института. Три месяца был в командировке в Америке, куда ехал вместе с Никитой Сергеевичем Хрущёвым. Он уехал, а мы ещё оставались в Америке. Три месяца - это очень мало. Несмотря на то, что я профессор, я бы с удовольствием остался бы ещё на годик. Там есть чему научиться и что перенять. Я разговаривал с капиталистами. Это не те люди, которых мы видели в нашей прессе, пузатые с сигарой в зубах. Я разговаривал с фермерами. Они выращивали какую-то сельхозпродукцию одного-двух наименований, но на площади сто, двести гектаров земли выращивают столько, сколько наш колхоз на трёх тысячах гектаров! Фермер производит молоко. Он на своей земле не выращивает даже картофель для собственного употребления. Он нужные продукты покупает, в том числе и корма для скота. Корм для скота фермер покупает у производителя кормов в виде полнорационных кормов в гранулах. В этих кормах не только сено и кукуруза, здесь и хвоя, и солома. В эти корма входят многие антибиотики и стимуляторы. Некоторые химикаты добавляются по 2-3 грамма на тонну корма. Вся проблема технологии, как такое малое количество равномерно разместить в таком большом объёме. Перед моим посещением фермера, а затем предпринимателей, промышленников меня инструктировали в посольстве, в консульствах. Когда я прибыл на ферму, я спросил тракториста, где я могу видеть хозяина. Он мне ответил, чтобы я зашёл в дом и подождал в вестибюле. Через пять минут в вестибюль зашёл тракторист и сообщил мне, что он хозяин. Сама ферма очень похожа на наш хутор. Весь комплекс построен на купленной земле. Сюда подведена электроэнергия, вода, построен комплекс очистных сооружений. Хозяин продаёт не только молоко, но и навоз от животных, собирает мочу животных и продаёт её промышленнику, вырабатывающему аммиак.
Сделав паузу в своём рассказе, профессор спросил меня, не надоел ли он мне своими откровениями. Получив отрицательный ответ, продолжил:
– При встрече с хозяином предприятия, вырабатывающего полнорационные корма, я спросил его, не может ли он продать технологию приготовления кормов. Этот разговор проходил в его кабинете за отдельным столом, в него был вмонтирован агрегат для выпечки оладий, которые успешно жарил хозяин, ведя деловой разговор.
- Вот чего не могу, так это продать технологию. Однако я к Вам испытываю большое уважение, я ещё никогда не разговаривал с большевиками, или Вашими коммунистами, но вижу, что Вы человек дела. Поэтому я Вам дам бесплатно технологию приготовления кормов, но не мою, а моего конкурента, она вам пригодится.
Чтобы не затягивать до бесконечности мои впечатления об Америке, скажу, что спустя нескольких дней я встретился с конкурентом, который дал мне технологию своего конкурента, то есть моего знакомого. Сейчас я везу документацию в Москву и надеюсь, что правительство примет правильную политику, и в сельском хозяйстве мы сумеем восстановить всё разрушенное и разграбленное долгим хозяйничаньем «учёного» Лысенко.
- Благодарю вас за столь откровенный рассказ! Ваши слова, как отборное зерно, попали в благодатную почву. Дело в том, что я призывался в армию из села. Мой отец был партией направлен от станка завода в деревню на поднятие сельского хозяйства. С годовалого возраста я жил в деревне и её хорошо знаю. Что касается жизни в армии, то скажу, что армию сейчас осаждает саранча типа Лысенко. Не говорю уже о стройбате, где я служу, но в строевых частях и на кораблях появляются люди в званиях старших офицеров, которым наплевать на служебные обязанности. Они все силы отдают не службе, а выслуживанию перед вышестоящим начальством ради получения очередной звезды на погоне, а ещё лучше – внеочередной. Офицерские семьи живут в нищите, терпя унижение от вышестоящих чиновников. В стройбатах эти явления во много раз усиливаются.
Так в разговорах пробежали два лётных часа. Когда я высказал своё восхищение новым самолётом, профессор мне сказал, что это один из худших самолётов, на котором он летал за эти месяцы в Америке. Когда в Москве мы прощались, он ещё раз извинился, что так много говорил: «... вы знаете, три месяца я не разговаривал с соотечественниками, а в посольстве нашем, мне кажется, всё, о чём я говорил, докладывалось высшему начальству...»
- А вы знаете, что если мы вели бы эти разговоры ранее, то могли бы отхватить по десять лет без права переписки? Но, слава Богу, мы это время, кажется, пережили.
Я почему-то поверил профессору, но всё, о чём он рассказывал – ни один пункт не был внедрён в сельском хозяйстве. О полнорационных кормах я услыхал и даже увидел образцы только через тридцать лет накануне развала Советского Союза.
Забрав свой багаж, в такси добрался до Николо-Песковского переулка, где встретился с братом. Побродив по Москве, накупив подарки домой, мы зашли в ресторан пообедали. Я рассказал брату о Софушке. Он всё знал, но сказал, что на свадьбу приехать не сможет. Мы попрощались и разошлись. Я в такси заехал на квартиру, где оставил вещи, и поехал на Киевский вокзал. Когда мы выехали к Арбату, проезжая мимо театра имени Вахтангова, обратили внимание на большое количество милиции и милицейских машин. Не знаю, то ли шофёр заволновался, то ли была старая автомашина, но у самого театра машина заглохла. К нам подбежало человек двадцать милиционеров и вытолкали машину на следующий квартал улицы. К счастью, удалось остановить свободное такси и добраться да вокзала к самому отходу поезда. Без происшествий добрался домой.
Свободное копирование
