Перепаковав чемоданы, сменив зимние вещи, взяв часть консервов и подарков, я отправился на вокзал, чтобы дневным поездом добраться до Овидиополя. Вот что не изменилось за эти три года, так это наш овидиопольский поезд. Вагоны были настолько стары, что только одному Богу известно, как они могли устоять на своих четырёх колёсах, никто не знал, что с ними будет в пути. Кстати, надо сказать, что никто и не знал, дотянет ли паровоз эти пять вагонов до станции назначения. Но всё обошлось благополучно, та же Застава, затем – Сухой Лиман, Акаржа, Барабои и Овидиополь. «Приветствую тебя, пустынный уголок!». Да какой же он пустынный?! Змеёй от станции к лиману побежала асфальтовая дорога. Два новых причала, которые в строительстве должен был курироватъ я, были построены. Перед ними красовался портовый павильон с залом ожидания. Главная дорога села была заасфальтирована. В здании, которое я начинал строить, уже разместился райком партии. Всё это я увидел по дороге от станции домой. Квартира отца находилась в нижней части села, у самого лимана и выходила во двор отделённым от дороги низким полуразрушенным забором. Во дворе никого не было. Почему-то подумал, что увидев свой двор, огород, я почувствую некую чужеродность. Но я ошибся. Во двор зашёл с ощущением, как будто бы вчера или позавчера уехал из дома. Смеркалось. Окна комнаты выходили на восток, и сейчас уже в комнате был зажжён свет. Я остановился у окна. Лия Осиповна стояла у плиты и, очевидно, готовила ужин, сестрёнка сидела за столом, делала уроки или делала вид, что делает уроки, т. к. часто смотрела в окно, за которым было так много соблазнов. Именно поэтому она первая увидела меня. Сначала скользнув по мне рассеянным взглядом, посмотрела в тетрадь или книгу, затем, как бы спохватилась, вскочила со стула и бросилась во двор с громким криком, который заставил вздрогнуть спокойную уровновешенную Лию. Я зашёл в комнату. Да, это была та самая комната с плитой и двумя окнами. Кушетка, на которой когда-то спал я, стояла на том же месте. На ней теперь, наверное, спит сестрёнка. Запах в комнате был тот же – смесь запаха приготовленной пищи и того особого, который постоянно держится в каждой отдельной квартире и аналогов ему нет. Сестрёнка за три года выросла и превратилась в высокую стройную девушку. О Лие можно было судить только в момент встречи, но через несколько минут она была такой же, какой была в день моего отъезда. Мои институтские учебники лежали на полке чистые, не запылённые. Я вышел на крыльцо и закурил. Сестрёнка не отходила от меня ни на шаг, как бы боялась, что я могу скрыться так же неожиданно, как и появился. Она с удивлением смотрела на меня.
- А мы знаем, что ты начал курить. Мы видели на одной из фотографий, что у тебя в руке была папироса.
- Да у вас здесь настоящее ЦРУ, – отшутился я.
По двору, лениво переставляя лапы, ходили куры. Время от времени они останавливались, разгребали нечто на земле, а затем долго одним глазом рассматривали раскопки. Клюнув несколько раз увиденное, шли дальше. В сарае коровы не оказалось, её отец отдал в соседнее село одному колхознику. Тот за ней присматривал, а за свой труд плату брал молоком. Кабанчика в хлеву также не оказалось. Лия сама с этим хозяйством справляться не могла. Сестрёнка таким помощником как я быть не сумела. Отец тоже был занят на работе и помогать вести домашнее хозяйство не мог. Огород по этой же причине полностью использован не был. Я вернулся в дом. Чувствовалась усталость от дороги. Сбросив китель, сняв сапоги, я с удовольствием улёгся на кушетку.
Свободное копирование
