К празднику Первого мая меня приняли на партийном собрании кандидатом в члены партии, чем я очень гордился. 30 апреля в группе сержантов из состава второго набора ШМО меня посылают в караул на склад ВВ строительного управления сроком до 5 мая. Кто внёс мою кандидатуру, я не знал, да и мне было совершено не интересно. Программа занятий в школе была пройдена. Оформлялись документы, приехали из Мурманска портные, сняли с нас мерки для пошива обмундирования. Чтобы мы дурью не маялись, нас гоняли на строевые занятия или в походы по сопкам. Погода в апреле, как по взмаху волшебной полочки, стала прекрасной. Солнце заходило за горизонт на какой-то час, а к концу апреля – на минуты. Иногда солнце исчезало, тогда вдруг из-за сопки вырывалась чёрная туча, которая через мгновение разряжалась обильным снегопадом. Накрыв всё и вся снегом, она образовывала зимний пейзаж и убегала за сопку. Снова показывалось солнце. Оно, как бы извиняясь за беспорядок, мощными лучами уничтожало снег, и через час - максимум полтора весенний пейзаж воскрешался.
Время приближалось к 17 часам. Подошла автомашина, которая нас должна была доставить на склады. Наша группа, караул собралась на плацу. Подошёл дежурный по школе офицер, проверил обмундирование, провёл инструктаж, и после ужина мы отчалили. Ехали по дороге, которая извивалась, как змея. Преодолевая серпантины, наш старенький ЗИС то нёсся лихо вниз, а то, изнемогая, выл и стрелял на подъёмах. Весь путь преодолели за полчаса. Свернув с большой дороги в сторону, мы проехали ещё метров 300 и остановились около финского домика - караульного помещения. Разгрузив продукты, отпустили машину. Вокруг стояла мёртвая тишина, которая вынуждала разговаривать очень тихо. После того как продукты и вещи были уложены по местам, старший сержант, который был начальником караула, огласил распорядок работы караула. Караульный должен был стоять на посту 10 часов. Таким образом, каждый должен был быть на посту три раза. Первым на пост должен был отправиться я, так как я был младший по званию. Они были сержантами, а я – только ефрейтором. Я взял винтовку и три патрона и пошёл на пост, который находился метров на 50 выше караульного помещения. Если всю сопку представить как человеческую голову, то сторожевой грибок находился в центре плеши, которая представляла собой громадный плац оголённого шлифованного гранита. Из редких трещин в граните, который был засыпан грунтом, росла чахлая травка. Ни кустарников, ни деревьев здесь не было. Ограждение территории было видно по всему контуру площадки. Немного ниже караульного помещения торчали пни довольно крупных деревьев. Некоторые пни достигали в диаметре полметра и более. Их высохшие корни паутиной расползлись по граниту скалы. До войны здесь был лес, но он был вырублен, а ветры сдули весь грунт. Леса здесь никогда уже не будет. Осмотревшись, я определил, что нахожусь именно на той сопке, которую увидел в первое утро в Ваенге, в экипаже. Она на меня произвела неизгладимое впечатление. Самого посёлка видно не было, его заслоняла стоящая впереди меньшая сопка, но залив был виден как на ладони, хотя ближнего берега с причалами видно не было. Солнце стояло ещё высоко, зарядов не было, лёгкий северный ветерок ласкал лицо. Ходить по территории надобности не было, от сторожевого грибка была видна вся площадь складов. С начала дежурства ребята около караульного помещения ещё копошились, слышно было, как топором и пилой заготавливали на утро дрова, рубя корни и выкорчёвывая пни. Но это длилось недолго. Скоро всё затихло, и я остался один на один с тишиной. По заливу проходили корабли: гражданские, военные, пассажирские, грузовые, танкеры, рыболовные траулеры и многие суда спецназначения. Их было отлично видно, но совершенно не слышно. Солнце стало резко опускаться к горизонту. Прокатившись чуть выше линии горизонта, к часу ночи оно медленно начало подниматься. Зрелище было изумительным, самочувствие – прекрасным, усталости не было ни на йоту, сна не было ни в одном глазу.
Опять нахлынули воспоминания событий пятилетней давности, когда я был на сборах допризывников. Там мне тоже пришлось стоять в карауле у условного склада оружия. После очень жаркого дня к ночи началась гроза. Заступил я на дежурство с вечера, дождя ещё не было. Здание, которое я должен был охранять, стояло за селом. Оно было без крыши и дверей. По другую сторону дороги было кладбище, а дальше – бескрайние просторы колхозных полей. На пост меня поставили по всем правилам устава караульной службы. Другое дело, что пост не был элементарно оборудованным: ни грибка, ни плаща. После ухода караула начало быстро темнеть. Я успел по-хозяйски обойти объект охраны с целью найти место укрытия в случае дождя. Бывшая усадьба крестьянина была полностью разграблена. Я нашёл с крышей не то будку, не то курятник с какой-то кровлей. Тучи сгущались не на шутку, и первые раскаты грома не заставили себя ждать. Ливень начался как по команде «Все вдруг!». Стало темно. Молнии так быстро сменяли одна другую, что после предыдущей до последующей, не видно было ладони вытянутой руки. Я был рад, что успел найти это укрытие, хотя радость была преждевременной. Поднялся ветер. С бывшей крыши основного здания что-то свалило ветром на крышу моего укрытия. Спустя нескольких минут я почувствовал, что ручеёк не совсем холодной воды потёк на мою голову. Я отодвинулся в сторону, но там нащупал уже образовавшуюся лужицу. В углу, куда я переполз, было сухо, но не совсем гигиенично. Отсюда решил никуда не уходить. Одежда моя была мокрой, но ветер сюда не доставал. Возникли вопросы: Который час? Когда придёт смена? Не начнёт ли меня топить лужа со стороны дверного проёма? Ответов не было. По уставу, я должен был остановить приближающихся сменщиков и потребовать подхода разводящего, но отсюда я их подхода слышать не мог, да и увидеть – не очень...
Гроза затихла так же неожиданно, как и началась. Я вылез из своего логова. Было холодно и страшно. Скорее интуицией, чем сознанием я определил приближение сменного караула и выполнил уставные правила. По окончании церемонии смены караула я с разводящим ушёл на отдых.
Свободное копирование
