К утру метель утихла. Хозвзводовцы подвезли деревянные лопаты к каждой роте, и вместо физзарядки была расчистка снега. Сначала расчистили пешеходные тропинки, затем дороги. Всё это делалось за 15 минут. Площадь батальона была похожа на поле боя с окопами и с ходами сообщения. После нас хозвзвод на дорогах делал карманы, расширение участков дорог, чтобы могли разойтись два строя. На расчистку магистрали Ваенга-Мурманск нас не привлекали, там круглосуточно работали дорожники с механизмами. По дорогам мы благополучно добрались до судоремонтного завода (СРЗ). Здесь рабочие ещё не успели расчистить проходы к объектам, поэтому нам приходилось им помогать. Внутри завода каждая бригада расчищала подходы к своим рабочим местам. Скоро мы добрались к ДОКу. Рядом с разбираемой стеной стоял пришвартованный плавучий копёр. На наше рабочее место пришла бригада ковровщиков из нашего батальона. Она установила трап со стены на копёр, перешла на палубу копра, оставив трап. Я обратил внимание, что палуба не ограждена. Она была до блеска чистой. Видимо, пока она доставлялась на объект, её хорошо омыло волнами. Я спросил у бригадира, что они будут делать. Он ответил, что это заказ изыскателей, которые проверяют несущую способность основания под днище будущего дока. Ребята смазали лебёдки, завели мотор и начали работать. Когда наращивали звенья шнека, много воды вытекало на палубу. Вода стекала, а палуба покрывалась наледью. Солдаты работали в сапогах. Передвигались по палубе ближе к лебёдкам, опасаясь поскользнуться и упасть в воду. Глубина здесь была солидная, да и на воде долго в одежде не удержишься. В какой-то момент я услыхал вскрик, и вмиг мотор заглох. Я с Лясковским к копру был ближе всех. То, что мы увидели, нас потрясло. Два члена бригады стояли в шоке, не двигаясь. Третий лежал в лебёдке между двумя барабанами. Мы бросились на копёр.
- Что вы стоите? — закричал Лясковский, обращаясь к копровщикам. — Быстрей давайте гаечные ключи!
- Ему уже не поможешь, — сказал один из копровщиков, — и достал из ящика ключи.
Сбежались наши солдаты, но близко не подходили. Я послал одного из них, чтобы сообщил командиру отделения о происшествии. Когда пришли офицеры, мы уже открутили четыре гайки крепления барабана. Наши солдаты подтащили подтоварник , рычагами приподняли барабан и извлекли тело из-под него. Оно гнулось в разные стороны, как резиновое. Я впервые в жизни соприкасался с покойным. Это был второй смертный случай в батальоне за совсем короткий срок службы. Через два дня мы хоронили нашего товарища. На похоронах присутствовала вдова погибшего с маленькой дочерью, она жила в посёлке Роста. Их семья решила, что после демобилизации они останутся здесь работать.
Через неделю мы торжественно провожали старослужащих в запас. Они честно прослужили шесть лет в армии. Остались на службе в батальоне только те военнослужащие, которые подписали контракт на сверхсрочную службу. Правда, не было торжественного выноса знамени части, под которым они несли службу, да и самой части уже не было — был строительный батальон, который сохранил традиции прежней части.
Пришло новое пополнение, которое сразу включилось в работу. Батальон перешёл на полный хозрасчёт. Я как-то странно себя чувствовал, когда молодые солдаты отдавали мне честь. Я в это время был уже в звании ефрейтора. Однако это длилось очень недолго. Мы вместе с ними делили тяжести воинской службы. Отделённые командиры, сержанты на выполнении физических работ не работали.
Свободное копирование
