Настоящая работа, то есть выступление, началось неожиданно для меня. Закончилась репетиция „Сказки". Ко мне подошла Марья Рафаиловна и бесцеремонно сказала, что сегодня я должен выступить в „ Эсмеральде". Она кому-то не сказала, а кто-то что-то не передал. В общем, я должен выступать.
- Да, но я даже не... - но она не дала мне возможности договорить:
- Ничего страшного. Там от тебя ничего не отрежут. Подумаешь! Кому ты нужен? Я тебе покажу, что нужно сделать, и ты сделаешь, как все остальные.
Я побежал домой, перекусил и побежал в театр. Когда я подымался в свой цех, загримированные артисты уже шли вниз, ближе к сцене. В нашей гримёрной комнате меня уже ждала моя одежда. Подошла помощница и начала меня одевать. Трико, туфли на высоком каблуке с блестящими застёжками, коротенькие штанишки, камзол. Затем я сам пошёл в парикмахерскую. Опять поднялся наверх, надел головной убор, взял доспехи и подошёл к начальнице, которая меня оглядела и начала инструктировать:
- Когда выведут Эсмеральду на казнь, её будут охранять стражники. Ты тоже будешь стражником. Так вот, горожане захотят освободить Эсмеральду, а стражники им не дадут этого сделать. Будешь делать то, что делают другие. Когда стражники уйдут со сцены, ты должен уйти с ними. Понял? - Она посмотрела на меня и, конечно же, видела, что я ничего не понял, но исчерпав свои возможности, она убежала.
Как я мог что-то понять из всего сказанного, когда я даже не читал к этому времени „Собор Парижской Богоматери"? Отличить Эсмеральду от стражника я ещё мог, но отличить её от горожанок - это было проблемой. Получив благословение от начальницы, я пошёл вниз, в красный уголок. Я ещё не знал, имел ли я право находиться во время действия за кулисами. Скоро освободилось место четвёртого игрока в домино, и меня пригласили доиграть партию вместо выбывшего игрока. Партию доиграть не удалось: всю группу, с которой я играл, вызвали на сцену. Я пошёл за всеми. За кулисами народу было много. Кроме артистов там были работники сцены, статисты-горожане, которые уже выходили в этом действии на сцену. За кулисами было почти темно. Горела на большое помещение лишь одна маленькая лампочка. Немного света за кулисы проникало со сцены, но на сцене свет регулировал осветитель согласно партитуре, поэтому переключить зрение после яркого света было трудно. Я осмотрелся. Рядом со мной стоял горбун Квазимодо (засл. арт. Балаев). Вдруг я услышал его тяжёлое дыхание, как будто он пробежал большое расстояние. Я резко повернулся к нему, на случай, если человеку нужно будет помочь. Глаза его горели. В вытянутой вперёд правой руке у него был нож. Он впился глазами в сцену. Когда Феб склонился над ложем Эсмеральды, Квазимодо сделал несколько прыжков и, оказавшись рядом с влюблённой парой, ударил ножом Феба, затем, бросив нож, он возвратился за кулисы. Какое-то мгновение он не мог отдышаться. Я стоял рядом. Он облокотился на меня, положив свою руку мне на правое плечо а голову на левое. Возможно, он не мог выйти из роли. Я замер. Спустя нескольких мгновений он поднял голову, удивлённо посмотрел на меня, увидев незнакомого, снял руку с моего плеча, улыбнулся доброй усталой улыбкой, резко взмахнул рукой и быстро ушёл.
Спектакль подходил к концу. Нас, статистов, вызвали на сцену. Я ещё раз спросил коллегу, что я должен делать, он посоветовал смотреть, что делают другие, и делать то же. Вывели из противоположной кулисы Эсмеральду, здесь же выбежали горожане, мы бросились им наперерез. Все статисты выбрали свои жертвы, я остался без напарника. Бегаю по сцене в поиске нaпapникa. Смотрю - один бежит, наверное, запоздал. Я подбегаю к нему. Выставив копьё вперёд, как меня научил последний инструктирующий статист, я преградил дорогу бегущему. Бегущий оказался здоровым амбалом, схватил моё копьё и им же двинул меня так, что я не удержался на ногах, ведь был в туфлях на высоких каблуках, и вылетел за кулисы. На первых порах я думал, что он мне сломал ребро, которое ничем не было защищено, кроме собственной кожи. Возвращаться на сцену у меня не было желания, да и все статисты уже вышли из боя, выполнив свои обязанности. Мне ребята объяснили, что я помешал артисту Каверзневу выйти в нужный момент в определённое место сцены, согласно музыке и режиссёрской установке. Он своими силами устранил препятствие. Да, воистину говорят: «Искусство требует жертв». Но в этот день я заработал 10% своей стипендии, т. е. 3 пирожка с мясом. Деньги, конечно, небольшие, но каждое посещение театра, встречи с артистами, особенно встреча с людьми, которые проработали в театре 30-40 лет и помнят корифеев оперы и балета ещё дореволюционных лет (а это в основном костюмеры, декораторы, художники) приносило большое эстетическое наслаждение.
Свободное копирование
