Однажды я сидел в комнате и отогревал ноги. С кухни пришла бабушка и сказала мне, что хозяйка ей рассказала, что она каждые два дня рано утром идёт в один магазин, где продают коммерческий хлеб, то есть без карточек. Цена хлеба несколько большая, чем цена нормированного хлеба, но ненамного. Она сказала, что может тебе показать этот магазин. Я сразу спустился в кухню и расспросил хозяйку об этом магазине.
– Да, есть такой магазин, — начала рассказывать мне хозяйка, — я могу тебе его показать. Он недалёко от нас. Но туда надо очень рано идти, в 4 часа утра. Позже там делать нечего, можно простоять и ничего не купить. Работает магазин с 8 часов утра до 12 часов, всего четыре часа. Я завтра иду туда. Если надумаешь идти, пойдём вместе, так будет лучше, можно будет занять очередь и по одному ходить греться.
За нашей беседой следила дочь хозяйки, Маргарита. Всё время, пока я разговаривал с её матерью, она изучающе рассматривала меня. Это была крупная девушка, в том возрасте, когда девочки теряют свою угловатость и превращаются в девушек. Сказать, что она была красивой, нельзя, скорее наоборот. У неё было естественное бело-розовое лицо, какое бывает в большинстве случаев у рыжих людей. Голову венчала копна ярко-красных волос, которые падали на широкие плечи одной толстой длинной косой ниже пояса. Лицо было скуластым. Однако ярко-зелённые живые глаза, красивый рот, доброжелательный взгляд делали её чертовски привлекательной. Когда я уже повернулся, чтобы зайти в свою комнату, она обратилась ко мне.
– Скажи пожалуйста, ты в этом году думаешь заниматься?
– Скорее всего — нет, — после небольшой паузы ответил я. — Во-первых, мне нечего надеть в школу, во-вторых, у меня нет никаких документов об окончании пятого класса, есть и ещё причины. Я занимался в украинской школе, а здесь — русская, уже кончается первая четверть, и догнать программу я не сумею. Да и семье нужно помочь. Ведь из взрослых я один не работаю.
Я поблагодарил хозяйку и сказал, что в 4 часа буду ждать её во дворе. К этому времени голод пришёл к нам со всеми своими признаками. Мы получали по карточкам хлеб 2,3 кг в сутки на шесть человек. Больше никаких продуктов мы не получали. Хлеб был очень тяжёлый, потому что в него добавляли большое количество картофеля. Продавщица хлеба, пользуясь тем, что за хлебом всегда была огромная очередь голодных людей, отрезала чуть больше половины буханки хлеба, для проформы бросала его на весы и, получая сразу деньги, делала вид, что она очень занята. Проверить вес полученного хлеба было невозможно. Если очередному покупателю попадала меньшая часть буханки, то продавщица бросала без веса добавочный кусочек хлеба. Продукты питания, которые у нас остались с дороги, полностью закончились. На рынок, куда старики- удмурты привозили для продажи что-нибудь съестное, можно было идти один-два раза в месяц, после получки и аванса. Покупали в основном картофель, замороженный кусочек молока для малышки и немного овощей: моркови, буряка, репы или брюквы, которую здесь называли калегой. Вот и всё. В купленной картошке мы срезали ростки и в золе сохраняли их, на случай если удастся взять участок земли в лесу и посадить свой картофель.
Вечером я рассказал всё отцу о том, что мне рассказала Елизавета Гавриловна, и попросил у него денег на покупку хлеба. Он мне ничего не ответил, вынул из кошелька тридцадку, протянул мне. С каждым днём отец приходил домой всё больше и больше удручённый и раздражённый. Работу, которую ему приходилось выполнять, он не знал. Он числился помощником управляющего треста, а фактически был снабженцем, даже скорее экспедитором. Я старался ему хоть чем-то помочь.
Свободное копирование
