Детские годы - 5

По рекомендации райкома партии облземотдел направил отца на шестимесячные курсы директоров МТС в харьковскую сельхозакадемию имени Бойко.

Мы остались жить в Роксолянах, отец уехал в Харьков. Заменил отца в колхозе его заместитель, житель этой деревни. К весне колхозники его избрали председателем правления колхоза. Все знали, что после окончания курсов отца направят в какую-то МТС области.

В январе месяце 1935 года отец приехал на легковой машине ГАЗ-АА в сопровождении автомашины полуторки. К этому времени мать сократила количество птицы до минимума. Вещей и мебели, как и в прежние годы, было совсем немного. Всё поместилось в кузове полуторки. Мать простилась с соседями, проводить нас пришли председатель колхоза, парторг колхоза Семён Кацовский с семьёй. С этой семьёй наша семья дружила домами. Мы разместились в машинах, отец – в полуторке, мать – в легковушке, рядом с шофёром Лёней Зелингером, мы с братом – тоже в легковушке на заднем сидении. Наша машина защищала нас от холода навешанными Лёней на дверках специальными боковинами. Они надёжно защищали экипаж от ветра. В моей жизни это была первая поездка в автомобиле, о которой взахлёб я ещё долго рассказывал друзьям.

Мы проехали Одессу, не заезжая в город, и по грейдерной дороге поехали на северо-восток. Шофёр Лёня прекрасно говорил по-русски, но акцент был налицо. Он рассказывал о деревне Ватерлоо, которая находилась на равном расстоянии от Одессы и города Николаева. Сравнительно недалёко расположена она и от районного центра Березовки. Название Ватерлоо ничего общего не имеет с местом поражения Наполеона. Однако, как потом мы выяснили, все жители села знали, что их прародителей поселила здесь царица Екатерина Великая.

– Поживёте у нас, научитесь разговаривать по-немецки. У нас в селе многие не знают русского языка. В школе имеются русские классы и немецкие. В русских классах немецкий изучается как язык, в немецких классах – русский.

Зимняя дорога была хорошо укатанная, однако скользкая. Весь путь был преодолён за четыре с половиной часа. Мы въехали в село, не похожее ни на одно село, в котором мы жили. Одноэтажные дома были высокими, с большими крутыми крышами. Дома, красиво окрашенные, стояли по обе стороны прямой дороги, чуть втянутые внутрь двора от красной линии. Они все были отделены от дороги палисадниками, ограждёнными невысокими каменными заборами. Мы проехали производственный двор. Шофер сказал, что это МТС, машинно-тракторная станция, где собраны все сельхозмашины района. Здесь их ремонтируют, чтобы весь год они могли работать на полях. Через пару минут мы въехали во двор. Легковой автомобиль проехал вглубь двора и прижался к правой стороне, где стоял дом немного поменьше.

– В этом доме живу я, – сказал Лёня и остановил машину.

Грузовая машина также въехала во двор и остановилась. Отец вышел из машины, подошёл к легковушке, открыл дверку и помог матери выйти из машины. Мы с братом вышли самостоятельно и пошли за родителями. На пороге дома у крыльца стояли наши соседи. Отец представил им мать. Соседи также представились. Это были главный агроном МТС Фёдор Александрович Могильницкий с супругой Ниной Ивановной и главный механик Шалобот Николай Иванович с супругой Лидией Матвеевной. Отец открыл борта машины, один мужчина залез в кузов. Началась разгрузка машины. Женщины также включились в этот процесс. Мы с братом зашли в комнату. Комната была большая, с большими окнами, высокими потолками. Деревянные полы блестели свежей краской. Из большой комнаты вход был в спальную комнату, которая была поменьше. Здесь также были крашеные полы и также пахло свежей краской. В комнатах было тепло. Брат вышел во двор. Я в машине изрядно замёрз, и мне выходить из дома не хотелось. Когда Нина Ивановна увидела, что я одиноко стою у окна и скучаю, она подошла ко мне и сказала:

– Идём, я тебя познакомлю со своей дочерью.

Мы вышли из нашей комнаты, прошли коридор и зашли в противоположную дверь. Это была комната такая же, как наша, но она была одна, второй не было. В комнате стояли стол, стулья, кровать. Однако одной вещи, собственно не вещи, одной детали комнаты у нас не было – это лежанки. Лежанка – это особый вид полугрубка. Зимой он отапливал комнату, надолго задерживал тепло от кухонной плиты, где готовилась пища. Лежанка имела вид уложенной на пол печки. Она была так устроена, что на ней могли лежать даже взрослые. Зимой это очень приятно. В тёплое время года дымовые каналы лежанки перекрывались задвижкой, и дым от плиты уходил в дымоход, лежанка служила обыкновенной тахтой. В настоящее время на лежанке сидела девчонка. Она была занята своей работой. Около неё лежала старенькая кукла. Преклонный возраст куклы подтверждался отбитым носом на керамической головке и очень небольшим количеством приклеенных волос, оставшимся из некогда пышной шевелюры. Девчонка бегло бросила на меня взгляд, а затем продолжила свою работу.

– Аллочка, – сказала тётя Нина дочери, – это наш новый сосед. Познакомся с ним и покажи ему свои игрушки и книги, а я пойду помогу новой соседке.

Тётя Нина ушла. Я остался стоять посреди комнаты. Алла закончила свою работу, отложила какие-то лоскутки и обратилась ко мне.

– Ну, чего ты стоишь? Залезай на лежанку, здесь теплее. Меня зовут Алла. А как тебя?

Я ей сказал, что уже слыхал её имя, сказал как меня зовут и залез на тёплую лежанку.

Аллочка была моего возраста. В начале следующего учебного года мы должны были идти в первый класс. Она уже умела читать, немного писать. Читала она лучше меня, писали мы почти одинаково. Она была ниже меня ростом, черноволосая, на её в меру большой лоб падала аккуратная чёлка. Карие круглые глазки спокойно перемещались с предмета на предмет. Это была маленькая женщина. В настоящее время она шила новый сарафан кукле Нюрке. Обо всём, что она делала, она говорила не то Нюрке, не то мне:

– Вот сейчас мы сделаем вытачку, и сарафан будет совсем иначе смотреться, – говорила она, – а сейчас мы его немного укоротим, чтобы была видна красивая ножка.

Эта красивая ножка уже десять раз пришивалась и в последний раз, видать, не совсем удачно, потому что ступня была направлена несколько в сторону.

Я об этом сказал Алле и предложил ножку отрезать, а затем пришить правильно. Моя новая подружка моё предложение приняла не сразу, но, подумав, согласилась. Ножницы положили конец раздумьям. Расчистив ножку от струпьев, мы водрузили её на место, и Алла её пришила. Операция была завершена успешно. Я уже задумался, как залечить отбитый керамический нос, но моих познаний было мало в таком деле, и я решил промолчать. А жаль. Уж очень хотелось мне этим блеснуть. Моё первое предложение было оценено по достоинству. Аллочка соскочила с лежанки и побежала к своей матери похвастаться своей работой. Она здесь же решила поделиться своими лаврами и сказала, что я ей подсказал, как это делать. Разговор Аллы с её матерью я слышал через оставленную открытой дверь в коридор. Я ещё немного побыл в гостях у соседей и пошёл домой. Ко мне подошёл брат, который недавно вернулся с прогулки по новому селу. Он взахлёб мне рассказывал, что вокруг находится.

– А знаешь, недалёко от нас есть озеро с ивами, а чуть подальше – МТС. Ты знаешь, сколько там стоит комбайнов и тракторов? Я сам их не сумел сосчитать. Наверное, только папа знает, сколько их. Он ведь здесь директор, самый главный. А знаешь? Здесь совсем маленькие дети, ещё меньше чем ты, а уже разговаривают по немецки. Во!-

Я стоял и слушал об этих чудесах, жалел, что не пошёл с братом на прогулку.

Вечером я познакомился с ещё одной особой, проживающей в нашей квартире. Из школы пришла Верочка Шалобот, дочь главного механика. Она была старше меня и немного старше брата. Мать договорилась с ней, что на следующий день Верочка отведёт её в школу записать брата на занятия.

Верочка предупредила, что директора школы сейчас нет, и нужно будет обратиться к завучу. Фамилия её Чехет, она очень хорошая женщина и преподователь.