Утром мама с братом и Верочка отправились в школу. Я оделся, и мы с Аллой вышли во двор гулять. Алла как гид начала рассказывать о местах, которые мы проходили.
- Здесь, в этом доме, живёт шофер легковой автомашины Лёня, – начала свой рассказ Алла.
– Я знаю, – прервал я её.
– А откуда ты знаешь? – спросила она
– А мне Лёня вчера сказал.
– Ты смотри, не успел приехать, а уже столько знаешь!
– Да ничего я не знаю, просто он сказал нам – и всё.
– Ладно, идём дальше. А здесь дворовой туалет. Только мама мне сюда не разрешает ходить зимой, здесь очень холодно. На чердаке в нашем доме есть моё место, там стоит горшок, который мама выливает.
Мне стало как-то не по себе от её откровения с совсем незнакомым ей человеком.
– Идем дальше, а здесь наши огороды. Вот эта дорожка делит наши огороды. Шалоботы огород не берут, они скоро уезжают отсюда в другую деревню. А это наш вишнёвый садик. Он не поделен, вишни всем хватает. Да взрослые какие-то странные люди. Сами на деревья не лазят и нас не пускают, боятся, что мы можем упасть. А я в прошлом году с деревьев спускалась только тогда, когда мама направлялась в сад. А вот здесь наши виноградники. От этого куста, – она показала на куст крыжовника, назвав его агрузом, – вправо, нет, подожди, влево, я иногда путаю... Ведь та сторона левая? Это ваш виноградник, а это уже наш.
Была холодная погода, и мы, замёрзшие, решили идти домой. Собственно, за виноградниками начинались поля. Наша центральная улица была фактически крайней. Ниже на её противоположной стороне были дома с огородами, которые подходили к сравнительно небольшому озерцу. За озерцом проходило ещё несколько улиц. В эту ясную зимнюю погоду эти улицы хорошо просматривались.
Когда мы пришли домой, мама вернулась уже из школы.
– Ну что, замёрз, помощник?– обратилась ко мне мать, – теперь помоги мне приготовить обед. Ты видел утром, как папа растапливал плиту. Теперь возьми корзинку, пойди в сарай и набери костру (кострой называли мелкие кусочки основы ствола конопли, который остаётся после снятия волокон остова). Затем разожги плиту. – Такое обращения матери ко мне было впервые.
Всегда она ко мне обращалась, как к маленькому. Она чуть в обморок не падала, когда видела в моих руках спички, а здесь сама велит мне разжечь плиту. Я не показал вида, что удивлён, взял плетённую из ивовых веток корзину и пошёл в сарай. Набрав костры, я занёс корзину в кухню, вынул машинку из топки, почистил топку от пепла, который остался с утра, вставил машинку в топку и после нескольких попыток растопить костру огонь вспыхнул. Я знал, что мама украдкой следила за мной. В кухне моментально стало тепло и уютно. Подошла мать и предупредила меня, что костру нужно засыпать осторожно и самому стоять в стороне. Если много засыпать костры, ею можно затушить огонь, а когда она опять загорится, то из плиты вырывается пламя и может обжечь, если стоять перед топкой. Признаюсь, что мне было очень приятно чувствовать себя взрослым, маминым помощником.
Пришёл из школы брат. Мать определила ему рабочее место для приготовления уроков в спальне у окна. Там стоял маленький столик, за которым брат мог выполнять письменные работы. Он разделся в коридоре, взяв портфель пошёл в спальню. Он положил портфель, предварительно вынув из него книжку, взятую в библиотеке. Усевшись у окна, он начал её читать. Что делалось дома, его не интересовало. А период в семье был довольно сложный. Нужно было полностью перестраивать домашнее хозяйство.
Свободное копирование
