В сербском монастыре Беочин

В сербском монастыре Беочин

Живя в деревне, нужно было ездить хлопотать в Белград, искать службу. Из полученных денег, хотя и маленькие (50 динар в месяц), а всё-таки платил хозяину дома (хотя он категорически отказывался) за стол, квартиру и стирку белья, ведь не будет же он кормить меня шесть месяцев бесплатно. А на 50 динар в городе при нормальной жизни можно было купить от 50 или 60 куриных яиц. И добрый хозяин серб брал эти деньги, чтобы не оскорбить братишку русса.

От избытка молодых физических сил мне хотелось скакать, прыгать, лазать. Тут мне посоветовали записаться в гимнастическую группу «Соколы». Имея безлимитную трамвайную карту, я два раза в неделю трамваем ехал в город в группу, где занимались исключительно гимнастикой, пели песни, маршировали в зале – и всё. Ветер, вьюга, снег – ничто меня не останавливало.

Я только после второй поездки в Белград – да и то лишь на пятом месяце моего пребывания – попал на службу в государственную больницу Нови-Сада. А до этого один раз по приезде в Нови-Сад, ища место по частным санаториям и идя по их улице, остановился у витрины, где русские закладывали для продажи всякие свои ценности: золотые браслеты, брошки бриллиантовые, серебряные и золотые портсигары. Смотрю на всё это, любуюсь. Подошёл русский священник, тоже смотрит, а потом спрашивает меня, что я здесь делаю? Я ему говорю, что ищу место. «Вижу, - говорит, - что вы донской казак, и видно, что вы хороший молодой человек». И предлагает мне с ним поехать в сербский монастырь работать в трапезарии за стол, квартиру и стирку белья вплоть до того момента, пока не получу места. Я ему отвечаю, что с удовольствием поеду, но мне надо вернуться в деревню и взять мои вещи. Он мне говорит: «Раз вы сказали, что там, где вы живёте, люди богатые и хорошие, то вам за ваши вещи беспокоиться нечего. А ехать вам отдельно до монастыря Беочин - нужны деньги. Я приехал тарантасом, и вот поедемте теперь же вместе. Решайте, но смотрите не отказывайтесь, так как потом пожалеете, но будет поздно». Раз батюшка говорит, значит это так. Терять мне нечего, да и всё равно я веду кочующую жизнь. И поехали.

И вот теперь, описывая это, благодарю батюшку. Да я и раньше как лично, так и после много раз благодарил этого русского священника-монаха, что взор его пал на меня, а ведь ему только архиереи и сказали: «Привези нам молодого и хорошего русса быть трапезарием».

Монастырь большой, находится в лесу. Шесть архиереев-стариков в отставке доживают свой греховный век плюс архимандрит-настоятель, поп-духовник, монах-наместник да ещё дьякон, послушник, старая повариха с мужем-конюхом, садовод и келейник архиереев. Потом, поживши, увидел ещё немало челяди служащих.

Моя обязанность заключалась в том, чтобы накрывать стол, подавать к столу и убирать со стола. Этому меня учили, но в первые дни не раз и не два лил соусы на хламиды попов, но понемножку: вовремя спохватывался. Стыдно было такой работой заниматься, но ничего не поделаешь. Потом стал тихонько в церкви петь, свечки тушить, в деревянную доску бить вместо колокола, который взяли для нужд войны: из колоколов отливали пушки.

Жизнь была тихая, мирная и спокойная. Русский батюшка-монах занимался пасекой и плотничеством. В этом монастыре я пробыл несколько месяцев, откуда я поехал второй раз на приглашение в Белград, но уже с рекомендательными письмами от двух архиереев о моём хорошем поведении в монастыре, что способствовало моему быстрому назначению в больницу в Нови-Сад.