О нашем с Видовым походе в КГБ стало известно рюриковичам - Наталья сказала Олегу, что Скоморохова убрали. Его перевели в АПН.
- Мне там даже лучше. Здесь намного спокойней. - печально сказал при встрече ВП.
Я написал Андропову о творящихся на Студии безобразиях. Слово “мафия” уже вошло в лексикон и никого не смущало.
Мне было непонятно что находили привлекательного эти люди в криминале. Почти никто из них не представлял себе как это бывает в реальности. На самом деле никакой романтики и ничего хорошего в этом нет. Дно есть дно.
Фразу “мочить в сортире” - по словам Бадри Патаркацишвили, придумал для своего протеже Березовский - для создания привлекательного для народа “социально близкого” образа.
Через несколько дней, после визита Березовского, Бадри “умер” – скорее всего, был убит.
О увлечении Березовского криминальной темой и игрой в мафиози с отвращением написал в своих воспоминаниях Сорос.
“Владимирский централ! Ветер северный... “ пел Михаил Круг, никогда сам не топтавший зону. Пел-пел и словно притянул к себе персонажей своих песен. Все это пошло и противно само по себе, но смертельно опасно, когда очарование преступлениями овладевает “вождями” и прочими “вершителями судеб”. Криминализация общественного сознания – самое страшное наследство, которое оставили стране большевики.
Через какое-то время со мной на связь вышел знакомый офицер, курировавший одну из киноорганизаций. Приятный в общении и серьезный молодой парень предупредил, что встречаться можно только на улице и соблюдать предельную осторожность. Основное место – Пушкинская площадь, у памятника Александру Сергеевичу. Договорились об условных словах – коде вызова. На первой же встрече он сказал:
- Мне поручено вам передать, что мы можем действовать только на основании бесспорных фактов, имеющих серьезную доказательную базу. Вы вращаетесь в кругах, куда у нас доступа нет. Нужен серьезный компромат.
- Будет. - сказал я.
- Поговорите с Александровым. - сказал он. - Есть одно дело.
Михаил Владимирович Александров был зампредседателя Госкино СССР