Через несколько дней позвонил Алеша и мы встретились. Как настоящий джентльмен, он не забыл о моей просьбе и передал короткий ответ главного советского идеолога и теоретика коммунизма.
Сохранив прелестную деревенскую лексику и крестьянскую образность речи, академик, с точки зрения политического Ареопага КПСС, охарактеризовал ситуацию в СССР и “странах социалистического содружества”:
“Мы сидим на телеге, телега едет под гору. Главное - чтобы лошади не узнали, что упали вожжи.”
"Лошади" это знали и, в моем лице, вежливо поинтересовались мнением едущих в телеге с затянувшегося банкета, так как хотели дать им шанс, прежде, чем разнести телегу вдребезги и вывалить всю шайку в овраг. Обнаглевшие от безнаказанности партократы не могли себе представить, что после стольких лет террора кто-то посмеет разговаривать с ними внутри страны с позиции силы.
Конкуренты, оппоненты и даже их семьи планомерно уничтожались с начала переворота. Даже религиозные общины. Даже приехавшие “строить социализм” наивные иностранные энтузиасты, даже коммунисты и лидеры “братских партий”.
Много тайн хранят “спецархивы”. Все допросы с пристрастием бывших профессиональных революционеров, соратников Ленина, высшего комсостава РКК шли под запись. Скрытые микрофоны фиксировали каждый хрип, каждый всхлип. Запись велась по системе Шорина, оптическим методом, на кинопленку. В подземных хранилищах на бесконечных стеллажах с тех давних пор хранятся бесчисленные километры стонов и криков на бессчетных боббинах.
Мне рассказала об этих хранилищах старая еврейка, проработавшая в одном из них всю жизнь. Она была родственницей моего друга, “рядовой боец партии”, выполняла важную, ответственную работу. Все было в образцовом порядке. Под землей, вдоль километровых стеллажей по рельсам ходили вагонетки. На столе у входа лежали журналы с каталогами. Это было тайной, которую ей доверила партия.
Я тоже выполнял важную работу. Это тоже было тайной. Я был одним из тех, кто должен был рассказать правду о Советах. На Западе это слово стало символом произвола и насилия, как “наци” или “погром”. Никто не озаботился перевести с русского и объяснить, что “совьет” это не “большевик”, а орган выборной власти, которая в основе современного устройства любого западного государства. Только в европейских языках это называется “консул”, “муниципалитет”, “комуна” и отношения к политическим партиям не имеет. Это - гражданская власть.
Я должен был остаться в живых, чтобы рассказать правду. В подробностях, в деталях.
Чтобы мои сограждане поняли, что все было ложью, что система, в которую опустили страну, не имела ничего общего с политической или экономической моделью общественного устройства, а имела общее только с криминальной. И как только люди это узнают, морок исчезнет и они поймут все причины и мотивы того, что происходило с ними, с их близкими: почему война и почему бандитский беспредел, почему преступники больших калибров неподсудны, а человека невиновного отправляют на нары, почему древнее греческое слово “демократ” превратили в ругательство, что случилось с советской властью – с уничтоженными Советами, что происходит сейчас и к чему опять приведут страну бандиты с их играми при ставках, когда на сукно бросают не золото, а страны.
Компартия, захватив Советы и уничтожив гражданскую власть оказалась не в состоянии руководить страной без террора.
В нормальных странах это называется банкротство. И начинается процедура описи и ликвидации имущества для выплаты долга кредиторам.
В СССР кредитором был многострадальный и оболваненный пропагандой “советский народ”. Простаков презирают и воры уже называют их быдлом, совками. Бесконечные кредиты доверия, которые неграмотные крестьяне и полуграмотные рабочие десятки лет выдавали наобещавшим с три короба большевикам, не смогли быть оплачены “мировой революцией” и “светлым будущим”. И никто не собирался их возвращать.
Банкроты предпочли имитировать “какбэ ликвидацию” и, раскидав страну на сатрапии, побежали, распихивая по всем углам планеты наворованное и выдав одураченному населению пустые векселя – ваучеры. Счет был слишком велик, чтобы по нему платить – жаба душила. Потом повторили тот же трюк но уже совсем в других масштабах, с учетом недоработок – дефолт 1998 года.
Концом СССР стала передача Ельциным всего, что по закону принадлежит государству, кучке ликвидаторов из партийной элиты и назначенным ею “олигархам”. Это было невиданное по масштабам и продолжительности ограбление государства и “свето-шумовые гранаты” бессмысленных погромов и войн в бывших “братских республиках” СССР были нужны, чтобы отвлечь внимание от расчленения страны для очередной масштабной экспроприации.
На хозяйстве оставили смотрящего за территорией, ресурсами и общаком. Первым декретом он освободил от уголовной ответственности президента, расстрелявшего Верховный Совет.
В “новой" России Алеша стал брокером на одной из первых бирж. В начале 90-х я позвонил к нему в Москву и, в ходе разговора, выразил озабоченность бедственным положением стариков.
- Это - отработанный материал. - спокойно сказал он. - Балласт. Они должны умереть.
В этом была патрицианская невозмутимость, непонятная мне. Я сам не из плебеев, но самодовольно-беспощадные римские формулы: “падающего – толкни” и “пусть неудачник плачет” мне отвратны.
Не обольщайтесь “третьим Римом”, как обольстились немцы “третьим рейхом” - подумал я. Вами будут мостить дороги для триумфальных колесниц очередных авантюристов.
Свободное копирование
