Моя судьба упорно продолжала испытывать меня на жизнеспособность. В возрасте от 3-х до 5-ти лет я переболел корью и скарлатиной. Мой «ангел хранитель», моя милая Шура-Шурочка ни на шаг не отходила от меня во время этих хворей, которые и сейчас-то считаются весьма опасными, а уж в первой половине 30-х годов, почти смертельными. Сейчас уже не помню, при каком из этих заболеваний, я несколько дней подряд лежал практически без сознания. А потом, придя в себя, весь мокрый, увидел на спинке кровати в моих ногах, сидящего на перекладине, маленького улыбающегося старичка с бородкой, в белой косоворотке, цветной курточке, и с колпачком на голове. Он сидел на перекладине, свесив ноги в мою сторону, смешно улыбался и что-то говорил, у него шевелились губы, но я ничего не слышал. Тогда я вынул руки из-под одеяла, протянул их к нему и спросил, кто он и откуда взялся? А он, всплеснув своими маленькими ручками, обхватил ими животик и рассмеялся, но тоже беззвучно, и …исчез. В это время вошла Шура, и я рассказал ей всё это. Она с улыбкой подошла ко мне, нагнулась, вытерла мне пот с лица, поцеловала и с дрожью в голосе сказала:
- Славик! Миленький! Голубчик мой! Это дедушка домовой приходил к тебе, порадоваться, что ты поправился! Слава тебе Господи! Радость-то какая! Пойду маме позвоню, обрадую её. Подожди, я сейчас вернусь!
Вся семья вздохнула с облегчением, даже мой, с виду суровый дед, вернувшись вечером со службы, пришёл к нам в комнату, приласкал меня, поцеловал, и дав мне целый рубль, сказал:
- Поправляйся скорей, а после поправки пойдёшь с ребятами к моссельпромщице и кутнёте там на всю ивановскую.
Рублём дед одаривал меня только на Пасху, когда я, после напоминания мамы, шёл с раннего утра к деду в комнату и не совсем уверенным голосом говорил:
- Дедушка, Христос Воскрес!
- Во истину Воскрес! Внучек!
Троекратно целовал меня и протягивал рубль, на ириски.
Свободное копирование
