-- Кури, ребята, отдыхай! -- сказал старший мужик, Прохор...-- Ну его к лешему... Задаром норовит... Успеем... Выпьем, вот, то ли разговор другой...
-- Принесет, небось, бутылку, -- сказал другой, -- наперстком обносить будет... Дьявол, выжига!.. Коли б не должен, ни в жисть не пошел бы.
-- А вы, ребята, что ж у него нанялись, что ли? -- спросил Прохор, обращаясь к нам.
-- Нанялись,-- ответил дядя Юфим.
-- Как цена-то?
-- Полтина.
Мужик усмехнулся и сказал:
-- Глядите в оба... Выжига! Норовит на грош пятаков сцопать.
-- Ну?..
-- Летось меня так нажог... Заложил я у него шерсть за три с четвертью, пришел выкупать... Насчитал на меня проценту... четыре с гаком содрал... во как! А допреж-то делал до винополии этой самой... Бывалочка (кабак он держал), принесешь курицу, -- стоит, скажем, гривенник, "на, говорит, возьми три монеты"... Всем брал, разбойник... Он деньги-то, ишь, в Москве нажил: обобрал кого-то... бают, придушил...
-- А то что ж, и верно! -- сказал тощий мужик. -- От святой жизни, думаешь, разбогатеешь? Как же? Пустишь душу в ад, будешь богат... Он, вон, жену свою родную... Стойте, ребята! -- перебил он сам себя. -- Идет?..
-- Идет и есть... Коси, ребята!..
Мужики вскочили и дружно принялись за работу, делая вид, что не замечают идущего полем под гору трактирщика.
Он подошел, неся в правой руке узелок, а под левой -- четвертную, положил все это на землю, утер лицо платком и, немного подождав, вероятно, думая про себя: "ишь, мошенники, навалились... диви, я не знаю!" -- крикнул:
-- Ребятушки, подходи!
Но "ребятушки" как будто не слыхали его крика: никто не оглянулся.
Трактирщик подождал и опять крикнул:
-- Прохор, подходите! Говорю: бросайте!
-- Погоди, -- ответил Прохор, -- прокос пройдем!.. Успеем... время терпит... Стараемся для твоего здоровья!..
Пройдя прокос, он обтер косу, закинул ее за плечо и, не торопясь, пошел к трактирщику.
Остальные мужики сделали то же.
Все мы окружили его, и каждый из нас старался не глядеть на четвертную. Все мы занялись совсем ненужным теперь делом: кто разглядывал косу с таким видом, как будто ее, надоевшую до смерти, видит в первый раз, кто полоскал брусочницу, кто вертел курить...
-- Ну, братцы, с начатием... Приступайте!.. Прохор... Аксен... как вас там... подходите!..
Прохор наполнил водкой чашку и, прежде чем выпить, сказал:
-- Дай бог тебе управиться за погоду... Да и трава же -- не прорежешь! Индо всю поясницу разломило... истинный господь!
Он выпил, утерся рукавом, передал чашку трактирщику, потянулся за куском селедки, осторожно взял его двумя пальцами и спросил:
-- Почем селедки-то продаешь?
-- Подходи! Подходи! -- крикнул трактирщик.
"Обнеся" всех, он вдруг, сделав серьезное лицо, энергично заткнул пробкой четвертную, молча показывая этим, что, дескать, довольно.
-- Ну, братцы, -- сказал он, -- выпили, закусили, начинать пора, а то жарко будет...
-- Действительно, пора, -- отозвались мужики, не трогаясь, однако, с места, -- да и трава -- погибель! Зародил же царь небесный!.. Как махнул -- так копна! Много ты сена уберешь.
Трактирщик только вздохнул на это, обвел нас всех глазами, взял посудину и сказал:
-- Вот что, братцы, поднесу я вам еще по махонькой, а уж вы, того... поналяжьте... Ужо, по окончании, угощенье само собой будет... До пьяна напою!
-- Да мы, нешь, из корысти,-- загалдели мужики.-- Нешь вина не видывали, что ли... Да мы его и пить-то путем не умеем!
Трактирщик, молча, хмурясь, с недовольным лицом и, вероятно, думая про себя: "Знаю я вас... за водку отца родного продадите", стал обносить по другой, но только не по полной.
Эта другая быстро "забрала" мужиков. Они стали поговаривать по-другому. Лица покраснели, глаза стали свинцовые...
-- Ну, братцы, давай!.. Начинай! -- орали они, не трогаясь с места. -- Прохор, заходи!.. Смахнем ноне тебе... Убирай, не зевай! Захар, неча лясь-то точить... дело делать надыть... Заходи... Господи, благослови!..
-- Начинайте, братцы! -- сердито крикнул трактирщик.-- Ужо наговоритесь... будет время.
-- Мы со всем усердием... как себе, так и тебе! -- орали мужики и, наконец, кое-как успокоившись, стали косить.
Трактирщик пробыл около нас с час времени, в продолжение которого мы усердно работали; но только он ушел домой, мужики бросили косить и сели.
Солнце стояло уже высоко и делалось жарко. В селе отзвонили к обедне.
-- Бросать надо, -- сказал тощий мужик, -- коего чорта, в самом деле... Посидим вот, курнем, да и айда!..
-- Погоди, вот ударят к достойной, тогда и пойдем, -- сказал другой.
-- Еще по прокосику сделать бы не грех, -- вступился в разговор дядя Юфим.
-- А ты, старый шут, не суйся вперед отца в петлю! -- осадил его тощий мужик.
-- Стар селезень, да уха сладка, -- ответил ему дядя Юфим. -- Ваше дело одно, наше другое!..
-- Ну, и дери вас чорт, ломайте...
Ударили к "достойной", и мы, бросив косить, вместе с мужиками отправились в село. Солнце стояло высоко, и было жарко... Роса давным-давно сошла, и в траве громко кричали кузнечики-сверчки.
Перед окнами трактира стоял приготовленный для нас стол. На столе лежал уже нарезанный кусками черный хлеб и стояло деревянное ведерко с квасом.
Повесив косы на сучья рябины, мы сели на землю в тень и стали курить.
Вскоре вышла из трактира работница и поставила на стол закуску: "холодное", соленые огурцы, селедки, кислую серую капусту. За ней показался хозяин с четвертной подмышкой и с чайным стаканом в руке.
-- Садитесь, православные... милости просим! -- сказал он и, обернувшись к работнице, добавил: -- Марья, убери-ка косы-то ихние... спрячь покеда от греха.
-- Боишься? -- с улыбкой произнес тощий мужик.
-- Мы учены, -- ответил трактирщик, -- летось перерезались... Садитесь, -- опять произнес он, -- милости просим!
Мы уселись за стол. Трактирщик стал "обносить" большим чайным стаканом. Делал он так для того, чтобы сразу ошеломить "православных" и благодаря этому выпоить меньше водки и израсходовать закуски... И расчет его оказался замечательно верным. После первого же выпитого стакана мужики "обалдели" и совсем почти не закусывали... Трактирщик, не теряя времени, сейчас же начал "обносить" по другому разу из другой четверти, принесенной работницей... Мужики выпили с жадностью, и, когда, немного погодя, совершенно опьянели, началась обычная безобразная гульба, окончившаяся в конце концов дракой.
Свободное копирование
