Отец Пимен (так звали монаха), немного погодя, вышел из каморы кормить кашицей, как он выразился, "злую роту", а мы сквозь оконце-гляделку стали наблюдать эту сцену.
-- Эй вы, рабы божьи! -- закричал он своим тоненьким голоском на всю странню. -- Ужинать!.. Проголодались, чай, поработамши-то, а? Садись за стол, кормить буду...
И когда голодная толпа "злой роты" быстро расселась по скамейкам, он начал считать их, ударяя рукой по плечам и громко произнося: "раз! два! три!.."
-- Двадцать шесть! -- громко закончил он и, выйдя куда-то на минуту, принес с нарезанными заранее кусками (по-монастырски "окрухами") корзину хлеба.
Набрав двадцать шесть квадратных кусков и положив их друг на дружку, он стал обходить столы, кидая куски и приговаривая:
-- Держи!.. Зй, раб божий, держи!
Окончив это, он принес груду больших деревянных ложек и, швырнув на стол, сказал:
-- Разбирайте!..
"Злая рота", торопясь, наваливаясь друг на друга, расхватала ложки.
Отец Пимен опять сходил куда-то и, возвратившись с пятью большими деревянными чашками, отправился с ними к печке. Здесь, поставив их на пол, он открыл заслонку и с помощью большого с колесиками ухвата вытащил из печи на шесток чугун. Сделав это, он крикнул:
-- Эй, рабы божьи!.. Идите сюда пять человек!
Из-за столов сорвались пять человек и бросились к нему. Взяв большую "чумичку" и разболтав ею предварительно в чугуне, монах стал наливать в чашку кашицу.
-- Тащите... Пять человек на чашку, -- крикнул он, -- один лишний. Ну, на его долю прибавлю, ешьте!..
"Рабы божьи" поставили чашки на столы, сели сами, и видно было, как замелькали ложки... Послышалось чавканье, хрипенье...
-- Жуть! -- произнес Тереха-Воха. -- Ровно волки!.. Да они б работали лучше...
-- Наголодались, -- сказал дядя Юфим и тихо, с грустью добавил: -- А все, небось, водочка... Станут они тебе работать... Для них работа -- нож острый... Ох, хо-хо! Учись, Терешка... Гляди, как люди живут... Помни: пить до дна, не видать добра!..
Свободное копирование
