Хозяйка показала нам место, где рыть яму, и мы дружно принялись за работу.
Верхний слой земли был мягок и легко поддавался лопатам. Дальше пошла глина, твердая, как камень, и рыть стало трудно. Принесли лом, длинную железную, фунтов в двадцать, палку, и стали ею работать по очереди. Работа пошла скорее.
Вечером, когда село солнце и пригнали скотину, хозяйка позвала нас ужинать. Мы зачистили лопаты и пошли. На кухне было почти совсем темно. Хозяйка зажгла небольшую лампочку, висевшую над столом. Мы помыли руки из глиняного "с рыльцем" умывальника и, обтерев их о тряпку, висевшую тут же, уселись за стол.
-- А где ж молодая, не видать? -- спросил дядя Юфим.
-- В ночевку пошла, ко вдове тут к одной недалече, -- ответила хозяйка и, поставя на стол чашку со щами, села сама на скамью.
-- А житьишко ейное, похоже, желтенькое?.. -- сказал дядя Юфим, принимаясь хлебать вкусные, из белой капусты со снетками, щи.
-- Ох, уж и не говори, родной! -- воскликнула хозяйка и махнула рукой. -- Не говори -- срамота на все село. И бог его знает: напущено на него, что ли.
-- А вы бы в Нахабино съездили, свозили б, помолились.
Хозяйка опять махнула рукой и с грустью сказала:
-- Были, возили...
-- Ну, что ж?..
-- Грех один: зарок взял на полгода не пить... перед крестом, евангелием клялся, а сам, идол, в тот же день налакался. С той поры зачертил, индо волос дыбом встает, страсть!..
-- Грехи! -- произнес Юфим. -- Полечить бы его как.
-- Да как лечить-то, нет такого человека... Ты, родной, не слыхал ли средства какого, а?
Дядя Юфим помолчал, пережевывая кусок хлеба, и потом, расправя пальцами усы, сказал:
-- Как сказать... слыхал я... Достоверено сказать не могу, ну, а только слыхал и, будто, помогает... Сделай ты, милая, вот что,-- продолжал он, немного помолчав и подумав:-- возьми ты половину аль там боле, дело твое... Пробку из ней, примерно, эдак вытащи... не совсем вытащи, а чтоб, значит, только дух из нее выходил малость... и поставь ты эту половинку в стерву... Издохнет, скажем, лошадь аль там корова: шкуру ейную сдерут... дух из нее пойдет... ты, значит, в нутро ей эту спасудину. И пущай, значит, стоит она в ней, покуда воронье всю стерву не сожрут. А там вынь и поднеси ему стакашек в те поры, когда он с похмелья... Коли начнет с души рвать, говори: слава богу!.. попритчило ему... Ну, коли не сорвет -- крышка... говори тогда: злой дух в нем.
Хозяйка промолчала. Видя, что мы кончили со щами, она встала и, сняв со стола чашку, пошла к печке. В это время. в сенцах послышался шум. Дверь отворилась настежь, и к нам в кухню, переступив порог, вошел человек.
Человек этот был полураздет. На нем была длинная кумачовая рубашка и полосатые короткие штаны... На ногах резиновые калоши на босу ногу...
Увидя нас, он на минуту остановился около порога, что-то думая, шагнул вперед и, растопыря руки, закричал хриплым голосом:
-- Максим, на-а-адуйся!
Мы глядели на него, и он глядел на нас.
После продолжительного молчания он снова закричал:
-- Максим, надуйся! Что за народ? -- хриплым басом произнес он, садясь на скамью рядом с Терехой-Вохой. -- Как без моего спроса могли, а? Кто здесь хозяин, а?.. Максим, надуйся!.. -- опять закричал он и ударил себя кулаком в грудь. -- Я! -- выкрикнул он, тараща пьяные оловянные глаза. -- Максим, надуйся!..
-- Будет тебе орать-то, ду-у-урак! -- сказала хозяйка, ставя на стол чашку с кашей. -- Медведь рамейский!.. На что ты похож-то... у-у, лешман! Ни стыда в тебе, ни совести...
-- Максим, надуйся! -- крикнул он снова и вдруг, схватив стоявшую на столе бутылку с постным маслом, вылил из нее все масло в кашу. -- Жрите! -- закричал он. -- Кашу маслом не испортишь. Ма-аксим, надуйся!..
Возмущенная хозяйка схватила его левой рукой за волосы, а правой стукнула несколько раз по толстой короткой шее, приговаривая:
-- Вот тебе надуйся! Вот тебе надуйся! Вот тебе надуйся! Не озорничай, разбойник!
Смешливый Тереха-Воха громко захохотал. Дядя Юфим перекрестился и с серьезным лицом полез вон из-за стола. Мы за ним.
-- Куда же вы? Сидите! -- сказала хозяйка. -- Я другой наложу.
-- Спасибо, -- сказал Юфим, -- сыты... много довольны.
-- Вы уже не взыщите, сделайте милость, -- просила хозяйка, -- пьяный человек... дурашливый... Коли хотите, я самовар согрею, а? Будете пить-то?..
-- Да оно не мешает, -- ответил Юфим, -- чай пить -- не дрова рубить...
-- Где ключи от лавки? -- закричал вдруг пьяный "хозяин".
-- Я вот дам тебе ключи! -- ответила хозяйка. -- Иди, бесстыдник, отседа!
-- Где ключи? -- опять крикнул он.
-- А на что они тебе, дураку, понадобились?
-- Баранок им, -- он сделал движение рукой в нашу сторону, -- пущай жрут! Сдобных фунт! Максим, надуйся!
-- Иди, дрыхни, дурак пьяный... Ду-у-урак!..
-- Я не дурак, а сроду так!-- заржал хозяин. -- Ма-а-ксим, надуйся! -- опять закричал он и вдруг спросил: -- А в карты играть умеете по носам?.. Ты, старый чорт, умеешь? -- обратился он к дяде Юфиму.
-- Чорт-то в болоте, -- ответил, обидевшись, дядя Юфим.-- А ты бы, купец, в сам-деле спать шел... Святое бы дело.
-- А ты ружейные приемы знаешь, а?
-- Каки-таки ружейные приемы?..
-- А-а-а, деревня! Каки!..
Он схватил стоявший около печки ухват, встал посреди избы в позу, вытянулся и закричал во всю глотку, страшно тараща глаза:
-- Ннн-а-а кра-а-а-ул!!!
Тереха-Воха снова не утерпел и громко захохотал.
-- Ша-а-а-г вперед! Ша-а-а-г назад! -- между тем орал хозяин и вдруг, схватив ухват наперевес, бросился на Тереху-Воху.
-- Ко-о-о-ли! -- заорал он. -- Максим, надуйся!
-- Батюшки! -- воскликнул перепуганный Тереха. -- Убьет... Жуть!..
-- Ко-о-о-ли! -- еще шибче закричал хозяин и, обернувшись, наставил ухват в дядю Юфима.
-- Окстись, лешай! -- крикнул дядя Юфим. -- Белены объелся, знать!
-- Ко-о-о-ли! -- снова закричал "хозяин" и вдруг ткнул со всего размаху концом ухвата стоявшую на столе чашку с кашей. Чашка полетела со стола и разбилась вдребезги.
-- Вяжите его, разбойника, -- завопила хозяйка, -- отцы родные! Вяжите, бейте... не бойтесь, бейте в мою голову... Перебьет он теперь, разбойник, все... вяжите его!
-- Максим, надуйся! -- орал между тем хозяин и начал без разбору, во что попало, тыкать ухватом, крича: -- Ко-о-о-ли... Бей! Режь!..
-- Вяжите его! -- вопила хозяйка.
-- Максим, надуйся! -- ревел одуревший хозяин, вышибая из шкафа последнюю дверку.
Видя, что дело приняло такой оборот и что комедия превращается, так сказать, в трагедию, мы, внемля просьбам хозяйки, по знаку Малинкина бросились на пьяного, свалили с большим трудом на пол, связали и положили в сторонке.
-- Максим, надуйся! -- хрипел он, делая тщетные усилия развязаться.
От этих усилий лицо его сделалось красно-багровым и, казалось, готово было лопнуть... Глаза дикие, оловянные, без бровей, что делало их еще более страшными, лезли из орбит... По углам рта виднелась пена.
-- Господи, помилуй нас грешных! -- произнес дядя Юфим, глядя на исступленного человека и качая седой головой. -- Что водочка-то делает, а?... И хороший, може, человек, а вот вишь...
-- Жуть! -- прошептал, весь дрожа, Тереха.
Хозяйка села к столу, положила на него руки калачиком, ткнулась головой и горько заплакала.
Свободное копирование
