Среди рабочих - 30

   -- На, вот, получай расчет! -- выйдя из-за стола после обеда и помолившись, сказал нарядчик Сопле. -- Уходи... Не велят, чтобы ты здеся находился.

   -- Куда ж я пойду? Собраться, чай, надо... То, се... уложиться... Жена, вон, тоже... Мало ли?.. Не мутовку облизать...

   -- Жене неча укладываться, -- сказал нарядчик, -- ее не гонят... жена здеся останется.

   -- Эка-ся ты, -- воскликнул Сопля, -- склизкий какой!.. Так я ее и оставлю... Оставил один такой!..

   -- Ну, как знаешь, -- сказал нарядчик, -- дело ваше... Муж да жена -- одна сатана... А только, брат, нам без кухарки нельзя, и уйти ей покеда невозможно.

   -- Ей нельзя, а мне можно?

   -- Ты дело десятое... Тебе сказано, слышал: "Вон!" Ну, значит, ты и того, уходи, а то как бы греха не было.

   Сопля помолчал, глядя на нас удивленными глазами, точно спрашивал: "братцы, что же это?" -- и вдруг заплакал.

   Он всхлипывал громче и громче. Наконец, завыл, как баба на кладбище, у которой только что зарыли сына, и, трясясь всем телом, начал что-то приговаривать.

   Рабочие молчали и не глядели друг на друга.

   Всем было как-то неловко, чего-то совестно и жалко...

   -- Я, я, -- лепетал, захлебываясь от слез, Сопля, -- верой и правдой... шесть годов... а!.. Николи, вот, крошки хозяйской не брал... Ста-а-арался! Заслужу, мол... заслужил: "вон!" Хуже собаки... Собаку, и ту... о-о-о!..

   -- Ну, реветь неча! -- сказал нарядчик. -- Не баба, небось... Сряжайся-ка, друг!

   -- Бог даст, другое место найдешь, -- ласково и участливо сказал дядя Юфим, подойдя к Сопле. -- Ты не робей, была бы шея, хомут найдется...

   -- Нешто я про это? -- закричал Сопля. -- Дядя Юфим, родной ты мой, нешто я про это! Место... место -- тьфу! Обидно мне -- вот что, обидно! Обижают меня все... Кому я зло сделал?.. Я, я, думается, муху, и то жалею... жалко мне, вот что... о-о-о-бидно, дядя Юфим...

   -- Ну-у-у, обидно!.. Что станешь делать?.. Ничего не поделаешь! Не умеешь шить золотом, бей молотом!.. Плюнь ты, не плачь, негоже это... Эка забота!.. Обойдется дело-то, наплевать!..

   -- Водочки бы, -- произнес Сопля, -- в останный, может, разок... выпили бы... Сбегайте кто-нибудь, братцы, вот деньги... Егор Иваныч, а? Водочки, говорю... Бог с тобой: не сержусь на тебя... а только... эх-ма!..

   -- Нет, уж ты водочку оставь, -- сказал нарядчик, -- нельзя! Сам пей ужо в казенке сколько хошь, а сюда нельзя... Сюда, того гляди, сам придет... Опять же всем на дело идтить... Около пожарища надо растаскать что... Сряжайся, брат, уходи!..

   -- Куда же я пойду? Погоди!

   -- Годить неча: уходи, да и вся недолга!

   -- А жена-то?

   -- А на что тебе жена-то, пес ты гнилой, прости ты меня, господи? На что я тебе? -- закричала вдруг все время молчавшая в своем углу кухарка. -- Куда я с тобой с эстаким денусь-то? Что у тебя, дом, что ли, свой, а? Припасено что? Али место другое нашел? Не пойду я с тобой! Куда я пойду?.. Дура я, что ли? Меня не гонят. По миру с тобой идтить, да тебя, длинного идола, кормить?.. У-у-у, дьявол! Протух весь заживо... Не подохнет, окаянный!.. Посадил тебя чорт на мою шею!.. Ступай один хучь в омут, -- туда и дорога... Бери, вон, портки свои да и иди до первого... кабака.. Что у тебя есть-то? Как у турецкого святого: портки да трубка...

   -- Таматка, у казенки-то, кузнец, чай, сидит, -- усмехаясь и в тон ей произнес нарядчик, -- вот вам, двум приятелям, и весело будет покеда... А там ужо, дай, урядник приедет, другой разговор пойдет...

   -- И этот такой же! -- крикнула кухарка. -- Все одно такой же каторжник... злая рота!..

   -- Молчи! -- диким голосом закричал Сопля. -- Душу вышибу!..

   -- А ты полегше, полегше, -- заговорил нарядчик. -- Полегше, брат! Нельзя кричать.. Полегше, н-да! Твое дело какое? Последнее твое дело... Уходи, брат... Получил расчет -- и с богом!

   -- Врешь, мошенник! -- закричал Сопля. -- А жена-то? Тебе оставить?.. Не пойду я без жены. Каку-таку она имеет праву не идтить со мной? Где писано? Кто она мне, а? Кто я ей? Хозяин я ей, а?.. Аль нет?.. Муж, чай, законный. Как ты полагаешь? Не пойду! Хучь убей!.. Знаю я, об чем ты-то хлопочешь... бабник!..

   -- Смотри, брат, лаяться станешь, -- выставим!..

   -- Не пойду! -- дико кричал Сопля и вдруг, весь трясясь, длинный, страшный, бросился на нарядчика с кулаками. -- Мошенник! Ты все! Ты!.. Ты и скотину подпалил... О-о-о!..

   -- Братцы! -- завопил нарядчик, отпихиваясь. -- Будьте свидетели!.. Свидетели будьте! За такие слова... Будьте свидетели!..

   -- Мошенник, вор! -- продолжал Сопля. -- Глот!.. Сколько ты народу слопал?! О-о-о!.. Чужих жен совращать!.. Благо, гладок, жир-то тебя точит... Разбойник!.. Убью!..

   Дико крича, они сцепились, как два кота, и покатились по полу. Их крик в открытые окна далеко разносился по имению.

   Услышав эти крики, прибежал с палкой в руках управляющий и остановился на пороге пораженный, в первую минуту не зная, что делать.

   При его появлении мы все почтительно поднялись в ожидании.

   Дерущиеся катались по полу, воя, сквернословя, сопя, награждая друг друга кулаками, кусаясь и никого не замечая.

   -- Что такое? -- рассвирепел, наконец, управляющий. -- Драка! Ах вы, зверье, да я вас!.. Бросьте!.. Бросьте, говорю, перестать!..

   Он стал награждать ударами палки то одного, то другого. Но дерущиеся до того "увлеклись", что не слыхали этих ударов и продолжали драться, как две огромные сцепившиеся собаки.

   -- Вы что глядите? -- накинулся вдруг на нас управляющий.-- Болваны! Разнять! Разнимайте!.. Ах, подлецы, дикари!.. Растаскивайте их... ну, живо!..

   -- Их таперича не растащишь, -- закричал Культяпка, -- сцепились! Водой надо... Постой-ка, я их...

   И говоря это, он схватил ведро, зачерпнул им из кадки воды и, как-то смешно перекосив рот и растопыря ноги, плеснул из ведра водой, стараясь попасть в лица... Это подействовало. Дерущиеся, как петухи, отскочили друг от дружки.

   -- Егор, что это значит? -- спросил управляющий.

   -- Барин-батюшка, -- размазывая по лицу кровь и плача от злости, завопил нарядчик, -- житья нет! Изругал всячески... при свидетелях... Как только не лаял... вор, говорит, ты, говорит, скотину подпалил. Лаял, лаял... в драку полез... а за что? За то, что я ему водки не велел сюда носить...

   Управляющий уже больше не слушал... Он накинулся на Соплю, топотал на него ногами и кричал визгливым, режущим слух голосом:

   -- Вон! Вон! Вон! Сию минуту вон! Тебе сказано... ведь тебе сказано!..

   -- Сказано... даве еще сказано! -- вторил нарядчик.

   -- Не пойду я отсюда без бабы! -- угрюмо произнес Сопля, -- Гони не гони... не пойду.

   -- Что-о-о! -- завизжал управляющий. -- Не пойдешь?.. А-а-а? Какая баба, а?..

   -- А это, значит, жена его... кухарка наша, -- пояснил нарядчик. -- Ее он взять хочет, а она, значит, не идет... Потому, сами извольте посудить, куда ж идтить с мужем с эстаким... Ну, кабы еще дом свой был -- дело десятое, а то куда?

   -- Да разве ее гонят? -- спросил управляющий. -- Что с ним, с дураком, рассуждать... Вон!..

   -- Укладывайся пока что! -- опять так же угрюмо произнес Сопля, обращаясь к жене. -- Я пойду лошадь найму в деревне... Съедем пока что на фатеру... Сряжайся!..

   Услышав это, кухарка вдруг пронзительно заголосила и повалилась управляющему в ноги.

   -- Барин-батюшка! -- кричала она. -- Куда я пойду?.. Гони ты его, не слушай... Какой он мне муж?.. Пьяница... гнилой он... протух... О-о-о, матушка, царица небесная, что ж это такоича будет-то?..

   -- Встань, встань! -- успокоил ее управляющий. -- Не бойся... Ничего он не может сделать... Я князю скажу. Ты как жила, так и будешь жить... Встань! -- и, снова обернувшись к Сопле, закричал: -- Вон!

   -- Не пойду без бабы! -- опять произнес Сопля. -- Не желаю, чтобы она жила с жеребцом с эстим... Я, скажем, лыком шит, а муж законный... Как хочу, значит, так и ворочу, и неча тебе, барин, не в свое дело лезть...

   -- Не пойду я с тобой, -- закричала кухарка, -- не в жись не пойду. Издохну, а не пойду!

   -- По-о-ойдешь! -- протянул Сопля.

   -- Не пойду! Удавлюсь, а с тобой жить не стану!.. Тьфу тебе в рыло поганое! Гнилой пес!

   -- По-о-ойдешь! -- опять протянул Сопля.

   -- Ребята! -- обернулся к нам управляющий. -- Выведите его... Проводите за скотный пруд... Хорошенько его!..

   Мы стояли, не трогаясь. Сопля глядел на нас и ждал, что будет.

   -- Ну-у-у. Что же? -- повторил управляющий.

   -- Не наше это, барин, дело, -- сказал, наконец, дядя Юфим, -- неча нам и соваться... Промеж мужа да жены один судья -- господь! А от него мы худого не видали... нам его трогать не гоже, грех! Ты старшой... тебе власть дана, -- как хочешь, так и делай, а наше дело сторона... Без толку над человеком измываться нехорошо. Пожалеть человека надо... Пожалеешь -- он, глядишь, и отмякнет... Так-то, барин, хороший, а не палкой... Палка-то ведь об двух концах... Ты его, а он тебя... -- И, обернувшись к Сопле, сказал: -- Ушел бы ты, родной, покеда от греха... Баба дура... баба от тебя не уйдет... Кому она нужна-то? Завей вытребовать можешь... Ступай-ка, родной, дело-то складнее будет...

   -- Обидно мне, -- произнес Сопля и вдруг опять, как ребенок, на которого подействовали ласковые слова, захлюпал.-- Обидно, дядюшка Юфим! За что? Аль я... С женой разлучили... гонят вон... а я человек бо-о-льной... ло-о-оманый. Куда я один-то... посуди сам... дядюшка Юфим, посуди!.. о-о-о!

   -- Иди покеда до казенки, а там увидишь! -- сказал Культяпка с подлой улыбкой и посмотрел на управляющего, как бы ожидая сочувствия с его стороны своему остроумию.

   -- Ну, бог вам судья! -- тяжело вздохнув, вымолвил Сопля, -- уйду я... покеда... да только приду скоро... приду, баба, за тобой. Прощай, покеда... помни, не пройдет это тебе так...

   Он надел поддевку, новые сапоги и, держа картуз в левой руке, перекрестился правой и сказал:

   -- Прощайте, братцы!

   -- Прощай! -- сказали мы. -- Дай бог!

   Он перекрестился еще раз, надел фуражку и, не глядя на жену, пошел к двери.

   Около двери стоял управляющий, и, как только Сопля переступил за порог, он размахнулся и ударил его по спине палкой.

   -- Подлец!

   Сопля даже и не обернулся.