Зима была морозная в тот год, и мальчики мерзли, как и моя сестренка. И однажды мама сказала ей:
– Пригласи мальчиков в дом. Нечего торчать под чужими окнами. Вы еще простудитесь.
С этих пор вся троица вела интеллигентную атаку на Елену в уюте теплой квартиры.
Маме мальчики нравились, особенно очкарик Вова Довнарович с его обманчивой внешней солидностью и галантными манерами. Знакомясь со мной, он поцеловал мне руку, чем потряс всех свидетелей этого нешкольного поступка.
Я невольно вступала в разговоры с мальчиками. А через какое-то время и моя подруга, Ира Монина, стала участницей этих домашних посиделок.
Спасибо маме! Она была гостеприимна с любыми нашими друзьями и подругами! Всех пыталась накормить и обогреть. Никогда мы не слышали упреков, что мешаем им, взрослым. Ведь она после работы тоже нуждалась в отдыхе, а приходилось тихонько сидеть в спальне, пока мы, эгоисты несчастные, не распрощаемся с гостями.
Деликатность моих родителей по отношению ко всем, наш порог перешагнувшим, была беспредельной. Даже намеком они нам не сообщали свое истинное отношение к гостю. Они доверяли нашему выбору до конца. Все, кто попадал в наше жилище, автоматом записывались в друзья.
Больше всех мне нравился Женя Угаров, невысокий мальчик с удивительно правильными чертами лица и нежным выражением темно-карих глаз. Он был опрятен, сдержанно эмоционален и раним. Наверное, в нем я почувствовала родственную душу – мятущуюся и страдающую от собственного несовершенства. А тут еще и мир добавлял нам сомнений, все ли в нем так прекрасно.
Юра Шишканов, самый младший из троих (рано пошел в школу), был жертвой железного семейного режима. Его маме удалось добиться главного: сын стал круглым отличником, тянул на медаль. Ему гораздо больше не позволялось, чем разрешалось, а потому Юра уходил домой первым – ровно в восемь часов. Делать уроки.
Это был мальчик светлолицый и черноглазый, с темными вьющимися волосами, по-девичьи застенчивый. Он смотрел на своих друзей снизу вверх, восхищаясь их умением легко вести себя с женщинами, каковыми мы с Лялькой были в его глазах. Я так и не успела понять, был ли он тоже влюблен в мою сестрицу или ходил в сочувствующих.
Вова, высокий, сильный физически, светловолосый парень, казался старше своих лет, потому что обо всем рассуждал с некоторым апломбом. Очки сильно увеличивали его серые глаза, скрывая иронию к собеседнику. Что в нем тихо расцветает циничный прагматизм, я сообразила не сразу. Общим с Женей и Юрой у Вовы был только двор, в котором они выросли, ну и хорошее воспитание. Представить себе кого-то из них хулиганом было невозможно.
Свободное копирование
